Иду в Латакии по улочке
На ближний маленький базар.
Куплю лепёшки, с сыром булочки,
Где лавкой ведает Мирза.
Блестит циркон в витке закрученном,
Браслет купается в лучах.
Слова арабские заучены,
Но у меня не так звучат,
Как нужно здесь. Не будет морщиться
В ответ радушный продавец.
Куплю лимоны с тонкой кожицей,
А рядом блеянье овец
В загоне крытом. Дальше – сладости:
Нуга, шербет и пахлава,
Лукум, халва и горкой пряности.
Хозяин – сухенький Сафа.
Дымятся тлеющие палочки,
Вдыхаю сладкий фимиам,
И джинном чудится мне лавочник,
Волшебным кажется бальзам
В кувшине старом с паутинкою
Застывших трещин по бокам,
С восточной тусклою картинкою,
Не сдавшейся былым векам.
Торговец платьями и юбками
Стоит в распахнутых дверях.
Советских женщин кличет Любами.
Седины в сросшихся бровях.
А я иду рядами узкими,
С утра волнующе свежа,
И грудь укрыта лёгкой блузкою,
Она не то, что паранджа.
Шелками гладят взгляды беглые,
Восторг ловлю в мужских глазах.
Чужая, смелая и белая,
Заколка в пышных волосах.
Глухое твёрдое молчание:
Чужая женщина – табу.
А я ищу лавчонку чайную,
Улыбку пряча на ходу.
20.09.2015г.