Ни в коем случае не хочу постулировать некий читательский дао. Скорее, записываю проверенный рецепт. Как и в кулинарии, вероятность получить ожидаемый результат возрастает в том случае, когда стараешься соблюдать качество и количество используемых ингредиентов, а также очередность их закладки. Итак, ребенок становится читателем с самых первых дней появления на свет. А может, и раньше. Своей дочери, например, я читал сказки еще тогда, когда она была в утробе матери. Сказочный период длится до тех пор, пока читатель-неофит не научится складывать буквы в слоги, а слоги – в слова. Некоторые (по их словам) начинают с трех. Но утвердим средний по общежитию показатель. В пять-шесть лет ребенок открывает мир книг, врывается в это море и рискует утонуть в нем. И на здоровье – такое «утопление» ничего, кроме пользы, не приносит. С этого возраста я начал поглощать книги Астрид Линдгрен без разбору: всю Пеппи, всего Карлсона, всего Эмиля, Расмуса, Мио и Сальткроку. Чередовал со сборниками научной фантастики и все еще не забытыми сказками. К сказкам, кстати, необходимо будет вернуться лет через двадцать – на новом уровне постижения. После Линдгрен начались Стругацкие. С ранних «Альматеи», «Стажеров», «Страны», через «Подень» и «Понедельник» в трилогию «Жук» - «Остров» - «Волны». А там уже «Улитка», «Пикник», «Тройки», «Хищные вещи», «Хромая судьба», «Отягощенные, «Град», «За миллиард лет» и, как с трамплина, - в «Дьявола», «Поиск» и другие поздние произведения, написанные под псевдонимами. Конечно же, ранние Стругацкие перемежались Верном и Уэллсом, более поздние – Азимовым и Шекли. Были и другие авторы-фантасты, как отечественные, так и зарубежные, десятками, если не сотнями. Здесь я научился читать медленно. Мне было тогда лет пятнадцать. Я вернулся к классикам, просмотренным, но еще не осмысленным к этому возрасту. Я с удивлением брел через приключенческий и авантюрный романы. Через Сааведру, Рида, Лондона, Штильмарка, Рабле, Распе, Драйзера, Купера, не соблюдая хронологической логики, я добрался до Булгакова и замер здесь надолго. Параллельно постигал мир антиутопий Франса, Оруэлла, Свифта, Замятина… Как от стенки бассейна, я оттолкнулся в прошлое, вернувшись к классической русской и зарубежной литературам. Попутно перебрал омут всевозможных постклассических художественных методов. Замечу – не вдохновили. Научившись плавать, дайвер может приступать к погружению. Сначала пала жертвой вся «Всемирка». Особое внимание – эпосу всех народов, любому эпосу, который появляется в доступном для комфортного чтения языковом варианте. А далее - историки, философы, педагоги и психологи (здесь уже в хронологическом, - но не строго – порядке), которые составляют круг моего чтения до настоящего времени. Конечно же, литература религиозных конфессий: Трипитака, Веды (только настоящие, а не славяно-арийские), Коран, Библия, Талмуд… И сказки. Снова сказки, но уже как основа любого, в том числе, и религиозного, мифотворчества, как бэкграунд всей современной литературы. И в заключение. Где-то, на любом этапе, обязательно сверните глянуть на трех китов юмора: на «наших» Ильфа и Петрова, на европейского Гашека с его «Швейком» и на колониально-островного Джерома с его «Лодкой» и «Велосипедом». Не злоупотребляйте Роулинг, Лукьяненко и Акуниным – уведут с «истинного» читательского пути. (Тут позволю себе улыбнуться). Если уж никак не можете пройти мимо «цеховой» литературы, потеребите за нос Пелевина, не как светоча литературных изысков, а как вполне плодотворного дарителя занятных игрушек для Вашего разума. Но – повторюсь – это лишь рецепт, один из многих. И, наверное, приготовленное блюдо может оказаться пересоленным, переперченным; истинный гурман обнаружит в нем излишек розмарина или неуместную нотку бальзамического уксуса.