Вечерняя Хайфа, полоска прибоя, на пляже пустынном навесов грибы и роликобежцы скользят чередою, и лает собака у самой воды. А дальше, на мокрых камнях волнореза, в густеющем мраке почти не видны, сидят рыбаки в состоянье пареза, надеясь поймать отраженье Луны. Бетонные ленты твоих променадов и столики ночью открытых кафе твердят на иврите: «Бросать нас не надо», а я понимаю, ведь я – «подшофе». И в завтрашнем «Боинге», мчащем на север, я буду с тоскою всех вас вспоминать, но милые сердцу ромашки и клевер на финики вряд ли смогу променять.