Основатель его рвался в свежий простор,
Но сапог каблуки, как всегда, увязали
В землю ту, на которой «не пойман - не вор»,
И которая не кончается на Урале.
И такой уж ему был прописан удел –
Отбирать по Европе подлецов и умельцев.
Два столетия рос, хорошел, богател,
Сквозь себя пропуская толпу иноземцев.
Словно хмурый паук, указуя стране,
Как ей жить, из угла роковой паутины,
Он всегда был немного «себе на уме»,
Пряча душу в колодцы дворов и гостинных.
Наводненьем стихий, и морской и людской,
Здесь смывались устои, форпосты, оплоты,
И писалась история жесткой рукой -
Цепь убийств, покушений и переворотов.
Но однажды смертельный безбрежный Мальстрем
Закружил всех людишек - и мало кто выжил.
Кто успел, тот уплыл далеко, насовсем.
Кто остался – хлебал повседневности жижу.
Как премудрый пескарь, затаясь, город ждал,
Выжил в битвах и чистках, в застойные годы.
Центр культуры, искусства, интеллектуал,
Он растил людей редкой, особой породы.
Вновь распалась страна, и в эпоху потерь
Он пробрался в цари, как ему было надо.
Не болотные газы питают теперь
Красоту и нарядность парадных фасадов.
Снова жадно хватает людей на постой,
Будто хочет забыть навсегда поскорее
Ту эпоху, когда был столицей второй,
Возрождаясь как первая, в век Водолея.
Снова рвется подальше от сирых болот,
Снова чистит фасад, выходящий на море,
Понимает, что жесткое время придет,
Чтоб окно распахнуть европейское вскоре.
Будут волны морские, и будет причал,
Свежий ветер, дерев облетевшие кроны.
Петербург – город тех, кто не до конца убежал
От российской тоски монотонной.