Русалке плевать, ей нужно учиться дышать инако.
"Наверное, рыба не знает язык, но понимает знаки", -
решает моряк и жестикулирует: "Наоборот попробуй!"
Русалка движется от воды, рискуя себя угробить.
Не дышится. Шанс был невелик, но стоило попытаться.
Ей незачем знать человечий язык и неинтересны танцы,
ей необходимо зажечь маяк заброшенный, беспробудный,
какой бы парусник не возник - стабильно здесь тонут люди.
Их трупные массы в любимой воде - гнильца в соке винных ягод,
а море, которому ведома смерть, мутится особым ядом.
Когда же пьяные рыбаки гудят об ундинах-наядах,
что ходят на сушу утешить бурю и знаменуют штиль,
даром ноги распухли и слиплись, будто в фальшкиль,
рыба идет. Жажда дергает жабры, смерть еще ближе, чем ненавистный берег.
Рыба знает: подводное кладбище - это миазмы, ты ими дышишь, их пьешь.
Но боги морские, видимо, в нее верят.
Верят настолько, что посылают дождь.