Объят тревогой, выстрел ждёт,
Кентавр «Россия» двусердечный.
Как поведёт его вперёд
тот, с кем был срощен конь навечно?
Кто, ведьмин пояс разорвав,
Разумно, не спеша и смело
Вопрос сотрёт «Кто виноват?»
И с ним другой вопрос «Что делать?»
Простой набор из пары слов
Звучит набатно и сурово.
А в сущности - подушка снов
Ума российского живого.
Ещё снабдил Россию Бог
Любимым возгласом бессилья:
«Я – не лекарство, нет! Я – боль!»
Как любит этот взрыд Россия!
Всё жаждем праведных попов
Своим загрешенным приходам,
Чтоб... может быть... тогда... потом,
Стать четвертьправедным народом.
Она! И как её забыл?
Крупна, ценна, казиста с виду.
И я ведь так её любил
когда-то... ладушку-обиду.
Обиду, сладостную боль
Возящих воду на закорках,
Души российской плаху, хворь
Рак - для живых, отраду - мёртвых.
И эту боль и этот взрыд
Мы ценим с истовой заботой,
Как ценит старый инвалид
Свои копеечные льготы.
А может хватит в душу лезть!
Россия – женщина, ведь точно?
Её удел: себя жалеть,
Жалеть взахлёб и днём, и ночью.
Беречь себя? Ещё чего,
Пусть бережёт меня, он… этот!
Он сбережё-о-о-т! Ведь для него,
Куда приятней старый метод.
И вот расчёт за сладкий миг:
Разверстый паз, и боль, и мука.
Иль входит в злой холодный мир
Дитя, ненужное, как муха.
Стоит скакун, печальный взор,
Глазами ищет: «Где же завтра?»
Ему бы гнать во весь опор,
Да ноги в путах у кентавра.