Карловы Вары. Художники уминают свои подорожники, золотым запивают пилзнером под СиДи с Окуджавой и Визбором. Меж полотен гуляют курортники, мини-мини, джинсы и двубортники. Прищуриваясь, прицеливаются, прикуривая, прицениваются. Подходят, уходят, тусуются, глазеют как шаржи рисуются. И я под стишки с синкопами тоже слоняюсь. Как вкопанный вдруг замираю: картина! И сразу линяет рутина. Гузенко, неведомый гений, ловец эфемерных мгновений: и вот на поверхность холста планируют чьи-то уста, потом саксофон и усы под музыку новой попсы. Смещаются в центр сюжета Жорж, саксофон и Жоржетта. Синее, голубое, зелёное, золотое... Жоржетта раздражена, на Жоржа не смотрит она. Отвернулась и выговаривает, похоже, что заговаривает. Но грудь её обнажена и к Жоржу обращена. А Жорж саксофон обнимает, с улыбкой Жоржетте внимает, он слушает и наигрывает, то выигрывает, то проигрывает... Теперь этой жизни толика висит у меня над столиком.