Валентине Котогоновой «Блажен, кто посетил сей мир В его минуты роковые» Ф.И.Тютчев Глава 1. Ржавое око. Начало. За последний год закаты и рассветы приобрели неестественный, но стабильный болезненно-ржавый оттенок. На это внимание Анки обратила Вера – подруга и сослуживица. «Вот оно, начинается!» - торжествующе говорила она, глядя на кирпичные разливы закатного неба. Анка блаженно улыбалась в ответ и ждала, когда же наступит развязка вялотекущей агонии. В это утро, выглянув в окно, Анка увидела в ржавом тумане ослепительно-яркий диск цвета нового кирпича. Сердце радостно и тревожно сжалось: «Неужели?» - Анка так ждала этого и так боялась не дожить: здоровье в последнее время убывало прямо на глазах. Раздался звонок мобильника: «Ты видела её?! Видела?!!!» - голос Веры прерывался от волнения. «И сейчас вижу. Она похожа на злобный глаз Саурона», - ответила Анка, не отрывая взгляда от вида за окном. Ржавое око, казалось, пристально вглядывалось в город, прицеливаясь, выбирая, куда нанести смертоносный удар. Анке показалось, что оно увеличивается в размерах, растёт, расширяется, наполняя атмосферу ожиданием чего-то неотвратимого и ужасного. Послышался глухой удар, и городской пейзаж, взметнув в небо тучи пыли, как будто втянулся в утробу земли. Из мобильника, вместо голоса подруги, раздался мужской, командный баритон: «Всем покинуть здания. Не паниковать. Двигаться в сторону аэропорта, где будет проводиться централизованная операция по эвакуации гражданского населения», - повторив информацию дважды, баритон умолк. Прыгая через три ступеньки, Анка выскочила из дома и опешила – буквально в ста метрах от её жилища, казалось, ничего уже не было: ни домов, ни деревьев, - только клубящееся огнём, дымом и бетонной пылью месиво, из глубины которого доносились стоны, плач и крики. Анка ринулась было туда, но тотчас же её оглушило грохотом нового удара и накрыло взрывной волной. Придя в себя и прокашлявшись от забившей горло пыли, Анка ощупала руки и ноги – кажется, цела. Оглянулась – ни её дома, ни трёх кварталов позади не было, только клубы огня и пыли и ржавый туман. Нащупала в кармане мобильник, вынула и включила радио. «Шшшшшшшш», - раздалось оттуда. Набрала номер Веры: «Шшшшшшш…»; Андрея: «Шшшшшш…» - ну да, ну да, первым делом нужно оставить людей без связи и информации. Так, двигаться в сторону аэропорта. Куда двигаться – понятно, непонятно только, КАК? Кирпичное око издевательски подмигнуло Анке: «Ты ведь этого хотела?». «Именно!» - Анка сжала зубы и стала карабкаться по обломкам, которые ещё вчера были домами, автомобилями, деревьями, а теперь обрамляли чудовищных размеров воронку, из головокружительной глубины которой поблёскивало что-то столь же ослепительное и ржавое, как око в небе. «Неужели магма?» - ужаснулась Анка своей догадке, продолжая с трудом преодолевать новообразованные брустверы. Криков и стонов больше не было слышно, только звуки новых взрывов то ближе, то дальше, грохот оседающих зданий, предсмертные завывания сигнализаций в искорёженных машинах, треск уходящих под землю деревьев – словом, апокалиптическая какофония. Счёт времени Анка давно потеряла – просто ползла и переваливалась через препятствия и туман, стараясь не свалиться в гигантские воронки. Порой ей удавалось встать на ноги и пройти несколько шагов по уцелевшим кускам асфальтовой мостовой. Тогда появлялась возможность оглянуться вокруг. Вместо города повсюду было месиво камня, металла, стекла, огня и пыли. Кое-где из-под руин торчали окровавленные куски мяса и костей. Живых нигде не было видно. Анка старалась не думать о том, что видит, и тупо двигаться в избранном направлении, которое должно было привести её в аэропорт. Руки и ноги саднили, дыхание прерывалось приступами кашля. Время от времени Анка утирала рукавом лицо, покрытое слоем мокрой от пота пыли, не прерывая движения, достойного умелого альпиниста, штурмующего неприступную скалу. Вдруг до её слуха донеслись звуки жизни: один напоминал тоненький детский плач, полный безнадёжности и ужаса, другой – воронье карканье. Оглядевшись по сторонам, женщина и впрямь увидела ворону, угрожающе каркающую на ребёнка лет двух с открытым переломом ноги. Ребёнок истошно орал от страха и боли, махал ручонками, пытаясь отогнать птицу. В двух шагах от них ещё четыре вороны как ни в чём не бывало клевали что-то красное, время от времени сварливо перекаркиваясь и напрыгивая друг на друга. Анка швырнула в них камнем, и стайка, недовольно горланя, покинула место трапезы. «Тише, тише, малыш, теперь всё будет в порядке», - сказала Анка ребёнку и рванула подол своей рубашки. Оторвав полосу материи, она принялась ловко бинтовать малышу сломанную ножку, стараясь туго зафиксировать место перелома. Мальчонка перестал орать, но всё ещё всхлипывал и икал, глядя на свою спасительницу полными слёз и ужаса глазами. Закончив перевязку, Анка прижала ребёнка к себе одной рукой, а другой крепко ухватилась за ближайшую бетонную глыбу и, подтянувшись, перемахнула через неё. С неожиданной ношей двигаться стало намного труднее. Но вскоре, к удивлению Анки, среди руин и воронок показалась довольно длинная асфальтовая дорога, по которой можно было идти достаточно свободно, огибая остовы взорвавшихся автомобилей и лужицы горящего бензина. Метров через пятьдесят путников ждал новый завал, но за ним опять открылся почти свободный путь. «Надо же, я и не знала, какое это счастье – просто идти», - подумала Анка и невесело усмехнулась. Ещё через несколько метров – снова обломки бетона вокруг ужасающей воронки и среди них придавленный стволом поваленного дерева автомобиль, висевший левым передним колесом над пропастью. Наклонившись к стеклу и приложив руку ко лбу козырьком, Анка разглядела в салоне оцепеневших людей, которые боялись пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкое равновесие зависшей машины. Это были старые друзья Анки – Александр и Светлана, сзади, на полу, скорчилась, обхватив голову руками, их пятилетняя внучка Леночка. Видимо, они тоже «двигались к аэропорту». Посадив малыша на асфальт, Анка рванула заднюю дверцу под крики: «Не подходи! Мы упадём!» - и вытащила Леночку наружу. Автомобиль качнулся, но удержался. Ещё рывок – и из машины вывалилась на волю Светлана, плача в голос и не веря в спасение. Корпус машины, потерявшей равновесие, стал медленно крениться в пропасть под весом оставшегося на водительском сидении Александра. Анка решительно всунулась по пояс в уже падающую машину, крепко обхватила мужчину подмышками за корпус и стала отчаянно тянуть его, но он был пристёгнут ремнём безопасности. «Отстегни ремень!» - заорала Анка ему прямо в ухо. Он стал шарить справа от себя непослушной рукой и, наконец нащупав застёжку, надавил на замок, Анка рванула его изо всех сил из салона с криком: «Держись крепче! Не за рубаху – за меня держись, идиот!» - и почти вытащила на поверхность. «Толкайся ногами! Сильнее!» - кричала она вцепившемуся в неё мужчине. Он оттолкнул ногами то, что смог нащупать, и перевалился через бруствер, обдирая коленки и локти, придавив Анку своим грузным телом. «Слезай, приехали», - еле выдохнула Анка и зашлась жесточайшим приступом кашля. – «Все целы?» «Ты мне ноготь сломала, когда тащила!» - всхлипнула Светлана и показала руку с ободранным до середины ногтя кровоточащим и уже посиневшим пальцем. «Ага, с целыми ногтями куда как лучше… там, - Анка махнула головой в сторону воронки, куда только что с грохотом рухнула опустевшая «Ауди», унося с собой сломанное дерево. – Вон, у малого нога сломана, он и то не ноет. Ещё какие жертвы и разрушения?» «Да вроде, всё нормально», - отозвался Александр, утирая струйку крови, тёкшую из рассечённой брови. «Лен, ты в порядке?» - обратилась Светлана к перепуганной внучке, неподвижно сидевшей на асфальте рядом с малышом. Девочка только молча кивнула головой. «Надо двигаться», - Анка решительно поднялась и взяла на руки мальчика. Александр подхватил Леночку, и все они двинулись «в сторону аэропорта». Ржавое злобное око висело над разрушенным городом. Глава 2. Аэропорт. Агнцы и козлищи. Строго говоря, аэропорта тоже больше не было: на месте здания зияла воронка, похожая на множество виденных в городе. С трудом обойдя клокочущую пропасть, друзья вышли на лётное поле и увидели толпу народа в полторы-две тысячи, несколько самолётов, к которым почему-то никто не рвался, и световой купол, окружённый кордоном из военных и ОМОНа. Люди кричали и плакали, время от времени кто-нибудь отчаянно бросался в сторону купола и тут же отскакивал, как будто отброшенный невидимой силой. «Почему людей не эвакуируют? – спросила Анка пожилого майора-омоновца с усталым лицом. – Когда радио ещё работало, обещали эвакуацию гражданского населения. Велели двигаться в сторону аэропорта». «Все самолёты с людьми взрывались, едва поднявшись в воздух. После этого оставшиеся сами не захотели в них садиться», - ответил майор и с безнадёжностью провёл рукой по лицу, как будто стирая с него воспоминания о произошедшем. «А ЭТИ почему не эвакуируют?» - кивнула Анка на световой купол. «Да кто же их знает… Непонятно, кто там вообще есть и что происходит. Пройти внутрь смогли только несколько человек, остальных отбрасывает. Нам даже сдерживать людей не приходится – эта штука пружинит, как батут, - пожав плечами, сказал майор и иронично посмотрел на Анку. - Хотите попробовать?» «Обязательно! Пошли, ребята», - скомандовала Анка друзьям. Александр и Светлана шагнули в сторону света и тут же оказались сидящими на земле. Александр выхватил из кармана складной нож и замахнулся на купол. Лезвие тут же сломалось. «А вот это ты зря, - заметила Анка, - нож мог бы очень пригодиться. Подержи» - она протянула малыша, которого держала на руках, Александру. Тот поставил на землю внучку и взял мальчика. Анка решительно приблизилась к границе света и без труда вошла внутрь. Там всё было так, как она и ожидала: спасательный корабль Совета Миров, Советник – благообразный гуманоид - и группа землян – Воинов Последней Битвы и просто Светлых. Их было немного, около двух десятков, и все они были знакомы Анке. Вот Лёша, Кирилл, Саша с Настей, Маша, Катя и Вадим – с ними вместе Анка принимала посвящения. Вот Димка-Крылатый сидит на земле и потерянно повторяет, глядя в одну точку: «Все погибли, все… разом…». Вот Ромка – потомок загадочного племени Риу. Вот Антон радостно улыбается – надо же, Антон тоже здесь, это хорошо. И Вера, Вера идёт навстречу со словами: «Как хорошо, что ты передумала! Полетим вместе». «Ну что же, из этого города, кажется, все. Можно отправляться», - говорит Советник, оглядев землян, собравшихся под куполом. «Стойте! – возвысила голос Анка. – Есть вопросы. Насколько мне известно, Совет Миров принял решение не направлять Нибиру к Земле. Когда его отменили?» «Совет Миров не всевластен. Нибиру просто вышла из-под контроля. Пришлось принимать срочные меры по спасению Светлых Людей, тех, кто однажды начнёт эпоху Майтрейя». «А эти люди, которые здесь? Которые выжили? Неужели вы их бросите?» «Они выжили случайно – пара тысяч из нескольких миллионов. Это просто щепки, которые летят, когда лес рубят. Они обречены, это люди Кали Юги, бесполезные для следующей эпохи». «Я так не думаю, Советник. Даже бездушная Нибиру дала им шанс, неужели вы не дадите?» «А смысл? Всё равно люди смертны – раньше или позже». «Во всём есть смысл. Может быть, они успеют до смерти осознать, что они тоже часть природы, часть Земли, успеют сделать иной духовный выбор, нежели ранее. Это шанс не для тела, а для души, Советник». «Ты имеешь право на собственное мнение. Но и Совет Миров имеет право с тобой не согласиться. Так ты не полетишь?» «Я Воин Последней Битвы, а она только начинается. Я останусь на Земле». «Упрямая, - улыбнулся Советник. - Ну что же, тогда это тебе. Пригодится», - он дотронулся до груди Анки в том месте, где сердце. Анка понимающе кивнула и с некоторой торжественностью произнесла: «Спасибо». «Да, и ещё один совет – не пытайся спасти всех, не получится. А теперь иди». Прежде чем выйти из-под купола, Анка обернулась, оглядела всех прощальным взглядом, улыбнулась и с теплом в голосе сказала: «Мы ещё встретимся, ребята. В Майтрейе». «Уходим отсюда. Быстро, - уже с совсем иной интонацией сказала она своим спутникам, выйдя из покоя и света внутри купола в хаос и разруху. – И чем быстрее, тем лучше. Сейчас здесь станет опасно. Эй, кто ещё со мной?» - крикнула она в ржавую темноту людям, всё ещё чего-то ожидавшим. «Анка, ты? - раздался знакомый голос, и из мутного тумана возникла фигура Алексея, относительно недавнего знакомого. – Куда приглашаешь? Вроде бы, идти больше некуда?» «Куда угодно, Лёша, только подальше отсюда, пока этот купол ещё здесь. Ты один?» «Нет, с Натальей и с Настей». «Хватай подмышку обеих и бежим!» Лёша нырнул в туман и через секунду вернулся с женой и двадцатилетней дочерью Настей. Анка оглядела свой маленький отряд, посадила мальчика с переломом на руки к Алексею, и все они – двое мужчин с детьми на руках и четыре женщины – из последних сил двинулись оттуда, куда некоторое время назад упорно стремились. Они едва успели обогнуть уже знакомую воронку, как за спиной раздался хлопок. «Ложись!» - крикнула Анка и вместе со всеми повалилась на землю посреди обломков. Световой купол исчез, выстрелив в небо диском космического летательного аппарата, и почти сразу вслед за этим раздался новый взрыв. Там, где только что была толпа жаждущих спасения людей и военный кордон, зияла новая воронка, над которой кружились тучи ржаво-кирпичной пыли. «Ну вот и отделили агнцев от козлищ», - негромко промолвила Анка, глядя вслед уменьшающейся светлой точке в мутном небе. Глава 3. В поисках убежища. «Ань, ты можешь объяснить, что всё это такое?» - усталым и почти безразличным голосом спросила Светлана. «Объясню, но не сейчас. Свет, отложим вечер вопросов и ответов до лучших времён, ладно? Пока нам нужно найти более-менее надёжное убежище. Конец света ещё не закончен». «И какое же убежище искать?» - спросила Наталья, оглядывая пейзаж, напоминающий лунные кратеры. «В идеале – какой-нибудь подземный бункер. С минуты на минуту рванёт АЭС», - сразу же за этими словами Анки в небе на горизонте стал разрастаться ядерный гриб. «Как в воду глядишь, - Александр взглянул на Анку с пристальным интересом. – Я вот что думаю: неплохо бы спрятаться в метро – оно ведь и строилось как бомбоубежище на случай войны». «Правильно думаешь. Так, до метро отсюда километра три по сильно пересечённой местности, да ещё проблема туда попасть – вряд ли нас ждут приветливо распахнутые двери и плавно движущиеся эскалаторы. Понимаю, что все устали, но надо поторопиться, пока нас облаком радиации не накрыло. Вперёд». Преодолеть три километра «по сильно пересечённой местности» оказалось делом нелёгким – люди за этот страшный день полностью выбились из сил, но инстинкт самосохранения заставлял их двигаться и двигаться, стиснув зубы, забыв о голоде и усталости. «Ну вот вам и метро. Добро пожаловать», - проговорила Анка у края одной из бесконечных воронок, усеивавших землю. «Где? Где?» - люди пытались что-либо разглядеть в темноте, но ничего не было видно. Анка дотронулась пальцем до своего лба, и луч яркого белого света, направленный в глубину воронки, осветил отверстие в её скате, откуда торчали искорёженные концы рельсов. «Ни фига себе – «добро пожаловать», - присвистнул Алексей, - как же мы туда попадём, там же глубоко!» «Метров пятьдесят, не меньше, - ответила Анка. – Ладно, я пойду разведаю, что и как, а вы пока переведите дух». «А может, всё-таки лучше доверить это мужчинам?» - иронически спросил Александр. «И остаться без мужчин, - резюмировала Анка. – Как ты собираешься туда спуститься? У нас даже верёвки нет. Стоит хотя бы маленькому камешку обвалиться под твоей ногой, и ты окажешься в самых что ни на есть недрах Земли. Не советую». С этими словами она спланировала внутрь воронки, приземлилась на краю бокового туннеля, бывшего предположительно входом в метро, помахала рукой компании наверху и исчезла в глубине. «Наверное, это и впрямь конец света, - задумчиво произнесла Светлана, - всё разрушено, зато люди стали летать и светиться. А мы целый день ничего не ели, а только бежали и спасались, и до сих пор не умерли – удивительно». «Ага, - отозвалась Наталья, - только сил удивляться нет. Интересно, который час?». Алексей машинально достал мобильник и посмотрел на часы: «Двадцать три – сорок девять. А радио не работает. И связи нет ещё с утра». «Когда батарея сядет, этой штукой вообще только гвозди можно будет забивать», - впервые за весь долгий день подала голос Настя. «Если найдём гвозди», - отозвался её отец. Так они вяло перебрасывались фразами и ждали возвращения Анки. «Что-то долго её нет. Может, она нас бросила?» - предположила Наталья. «И в землю закопала, и надпись написала, - донёсся из темноты голос Анки. – Думаете, внизу ходить намного легче, чем поверху? Сейчас сами оцените». Люди радостно оживились при её появлении, зашевелились, разминая руки и ноги. Анка подвела их к довольно узкому лазу в земле в нескольких метрах от воронки, куда она некоторое время назад спустилась. «Лезть будет тесновато, - сказала она, - но это только метра два-три, а потом вполне целый эскалатор. Сначала я, потом подадите мне детей, а потом уже и сами спускайтесь», - и нырнула в лаз. Когда все наконец протиснулись следом за ней, то и впрямь оказались на эскалаторе, освещённом мягким белым светом, исходившим от Анки. Своды над эскалатором гулко отражали звук шагов спускавшихся по ступенькам людей. Нижний вестибюль станции казался почти целым, только несколько гранитных колонн, поддерживавших потолок, дали внушительные трещины, грозившие в будущем обрушением. Усталые люди хотели было присесть на каменные скамейки, но Анка покачала головой: «Пойдём в депо. Там и от выхода подальше, и сиденья в вагонах помягче, чем скамейки. Может быть, удастся найти воду – вагоны же моют… мыли…» Мысль о воде ещё раз взбодрила вымотавшийся вконец отряд, и люди послушно побрели по рельсам вслед за неутомимой Анкой. В депо действительно стояло несколько составов, двери некоторых вагонов были открыты. Компания ввалилась в один из них, без сил рухнула на лавки и тут же погрузилась в забытьё, не заботясь ни о воде, ни о еде, ни о завтрашнем дне – столько сил отнял у них сегодняшний. Только Анка, разбинтовав ножку найденного утром малыша, водила над переломом ладонью, из которой струился мягкий белый свет. Глава 4. Метро. Новый быт. Утром всех разбудил топот детских ножек по полу вагона. Малыш, которого вчера целый день носили на руках сперва Анка, а потом Алексей, носился по проходу между сидений и радостно смеялся. Анка поймала мальчишку на бегу: «Эй, малой, сам выспался – не мешай отдыхать другим, пассажир. Звать-то тебя как?» Малыш уставился на Анку круглыми глазами в обрамлении пушистых длинных ресниц и отчётливо, по слогам, произнёс: «Ва-ня». «А я Анка, - она взяла ручонку малыша в свою руку и пожала её, как это принято у мужчин. – Ты вот что, Ваня, давай-ка не буди людей». Но было уже поздно – товарищи по несчастью, позёвывая, протирая глаза, поднимались со скамеек, удивлённо озираясь, не понимая спросонья, где они находятся и что происходит. Непонимание усугублялось ещё и темнотой, царившей в вагоне. Анка включила фонарик и прилепила его магнитным донышком к поручню. Стало видно, как по лицам проснувшихся людей бродят хмурые тени воспоминаний о вчерашнем. «Откуда дровишки?» - кивнув на фонарик, спросил Александр, первым из всех пришедший в более-менее адекватное состояние. «Из лесу, вестимо», - с улыбкой откликнулась Анка. Вся команда, включая детей, мало-помалу подтянулась к освещаемому фонариком пространству и выжидательно уставилась на Анку. «Ну, и что мы сегодня делать будем?» - спросила Светлана, с недовольной гримаской разглядывая свой распухший палец с содранным ногтем. «Для начала предлагаю поесть, а потом уже обсудим наши планы», - ответила Анка и подтащила в центр кружка полиэтиленовый пакет, откуда стала поочерёдно доставать хлеб, молоко, колбасу, сыр, коробочки с йогуртами и несколько разномастных бутылок с водкой. «Ого! Вот это пиршество! Сейчас разговеемся после вчерашнего поста! - обрадованно восклицали люди.- Но откуда? Вчера же так и легли спать голодными». «Не торопитесь, всё узнаете, времени у нас – хоть ведром черпай, ешьте-ешьте, - уговаривала Анка оживившихся и воспрявших духом товарищей. – Да, знаете что? Давайте соседей наших позовём, а то мы тут не одни». Она встала и направилась из вагона в темноту депо, откуда вернулась через несколько минут с двумя парнями по виду лет двадцати-двадцати пяти, ошарашено оглядывающимися вокруг. Компания подвинулась, приглашая новичков сесть рядом. Анка тоже села и, вытащив из кармана складной ножик, стала нарезать колбасу, сыр и хлеб. «Да, о водке, - деловито сказала она, - это не пьянства окаянного ради, а в медицинских целях: АЭС вчера взорвалась, сами видели. Ещё по чернобыльскому опыту известно, что алкоголь замедляет проникновение радиации в организм. Сколько рентген мы вчера хватанули – Бог его ведает, но, может, и сейчас не поздно продезинфицироваться. А потому водку пить всем, включая детей». «Мы не пьём водку!» - в голос протянули Наталья с Настей. «Барышни, вы не на балу, - отрезала Анка. – Облысеть не желаете? Слабоумия в будущем не боитесь? Пить будут даже дети, я понятно объясняю?» - с этими словами Анка пристально посмотрела на Светлану. Достав из пакета пластиковый стаканчик, Анка отвинтила крышечку на первой из бутылок, плеснула в стаканчик на палец и, посадив Ваню к себе на колени, глядя ему в глаза, сказала: «Ваня, это невкусно, но выпить надо. Как лекарство», - и влила водку ребёнку в рот. Малыш поперхнулся, закашлялся и собирался уже было зареветь, но Анка сунула ему в рот шоколадную конфету, которую с ловкостью заправского фокусника вытащила из кармана и развернула, пока мальчишка глотал горькую. «Так, следующий пациент, - ссаживая Ваню на пол, промолвила «мать-командирша». «Леночка, иди к бабушке, - ласково пропела Светлана и протянула руки к девочке, - сейчас и тебя полечим немножко», - она приняла стаканчик с водкой из рук Анки и дала выпить Леночке, после чего запихнула ей в рот конфету. Остальных уговаривать не пришлось, и пластиковый стаканчик пошёл по кругу вместе с бутербродами. Детям, кроме бутербродов, достались ещё и йогурты и молоко. От водки и сытости дети осоловели, их стало клонить в сон. Устроив их на скамьях, взрослые вновь собрались в кружок. «Вот теперь можно и поговорить, - начала Анка, когда дети засопели, а взрослые дожевали завтрак. – Начнём с главного: всем понятно, что произошло вчера? Что это не бомбардировка конкретно нашего города, а тот самый конец света, который столько раз предрекали, что в него уже перестали верить. По этой части, по вчерашнему дню вопросы есть?» «Что было в том световом куполе?» - спросила Светлана. Анка замялась и отвела глаза, потом всё-таки собралась с духом и ответила: «Там был спасательный корабль Совета Миров». «Так почему же нас не спасли?» - «Они прибыли не людей спасать, а только избранных, Светлых, чьи души послужат для генерации новой человеческой расы в эпоху Майтрейи. Это будет эпоха сердечности и взаимопонимания. Вы сами видели, что для некоторых силовое поле, которое вы называете световым куполом, не было преградой. Вот их и увезли, примерно около миллиарда со всей планеты. А может, и меньше, если судить по тому, что из нашего многомиллионного города набралось всего лишь человек двадцать. А впрочем, не знаю, может, это и у нас был не единственный корабль». После этой речи все ошарашено уставились на Анку. «То есть ты… ты должна была улететь? И не улетела?!!!» - «Да, я давно приняла это решение: я предполагала, и не ошиблась, что некоторое количество людей выживет и во время Апокалипсиса, и им понадобится помощь. Поэтому я не полетела». «А еда всё-таки откуда?» - спросил Александр после некоторой паузы. «В двух перегонах отсюда – воронка. Туда затянуло поезд, но не весь – три последних вагона повалились набок и не сползли вниз. Все пассажиры, конечно, мертвы. У некоторых была еда. Вот я её и позаимствовала», - глухо проговорила Анка и обвела взглядом товарищей. «Но это же мародёрство!» - чуть не взвизгнула Настя и передёрнулась от возмущения. «Да, девочка, это мародёрство, - устало ответила Анка и провела ладонью по лицу. – Но оставлять людей голодными и позволить продуктам испортиться – это чистоплюйство. Когда люди долго без пищи, они рано или поздно начинают жрать друг друга. Мне бы не хотелось до этого доводить. Поймите, за вчерашний день мир вокруг изменился до неузнаваемости: городов больше нет, нет транспорта, нет супермаркетов, нет масс-медиа, нет воды и электричества, нет никаких материальных благ, нет даже самого необходимого. Есть это депо, этот вагон, воронки глубиной до шестисот километров, радиация, которая и сюда проникнет через дыры воронок, и мы – считайте, что одни во всём мире, потому что если ещё кто-то где-то есть, то встреча с ними маловероятна, а может быть, и опасна. Наши новые друзья это понимают, судя по тому, что не объявились вчера, когда мы пришли. Рассказывайте», - кивнула Анка молодым людям. «Мы ехали на работу… в том поезде… откуда еда, - начал с запинкой светловолосый юноша. – Потом взрыв, страшный грохот, вагон опрокинулся, свет погас. Не помню, сколько мы пролежали в полной темноте, боясь пошевелиться. И, главное, - тишина: никаких объявлений по громкой связи или ещё чего-нибудь. Потом Колян меня окликнул, и я понял, что не один живой. Мы решили ещё подождать, может быть, за нами придут спасатели. Но никто не пришёл. Стало душно и трудно дышать. Тогда мы отжали двери вагона и выскочили. Пошли по рельсам. Долго шли… Потом увидели свет – какой-то туманный и коричневый, тут рельсы кончились, а мы стояли на краю пропасти, хорошо, успели остановиться. Пошли обратно, нашли это депо и спрятались в поезде. А потом пришли вы». – «В целом понятно. Это вы, наверное, дошли до той воронки, через которую я в метро проникла. Ну, что твой друг – Николай, это мы уже знаем. А тебя как величать?» - «Миша», - ответил блондин. «Ну вот и познакомились: я Анка, а это Александр, Алексей, Светлана, Наталья, Настя, Леночка и Ваня. Если хотите, можете присоединиться к нашей компании. Теперь о перспективах. Раз уж мы все живы, нужно жить дальше, а значит, нужно как-то обустраиваться. Наверх выходить пока опасно – там сильный радиационный фон. Сюда тоже через воронки надует, но, надеюсь, не слишком много. Нам нужны еда и минимальные бытовые удобства. Пока ещё сентябрь, и мы можем спать прямо на сиденьях вагона, но когда похолодает, нам придётся искать где-то тёплые вещи или покрывала, словом, то, чем можно будет утеплиться. Потому что вряд ли мы сможем найти или соорудить источник тепла. Нам даже костёр развести не из чего. Поэтому, как бы некоторые ни воротили нос, нужно пойти опять к тому поезду и собрать там всё, что нам может пригодиться: продукты, лекарства, ножики, фонарики, спички и зажигалки – короче, всё, что сможем обнаружить. Женщины и дети остаются здесь. Алексей, ты тоже. Двери вагона открыты, неизвестно, какие могут быть сюрпризы за время нашего отсутствия, а потому ты будешь охранять лагерь». – «А почему кого-то из пацанят не оставить? – возмутился Лёша. – Я сильный здоровый мужик, и буду с женщинами сидеть?» - «Пацанят мы знаем от силы полчаса, я не могу им доверить защиту трёх женщин и двух детей, а у тебя здесь жена и дочь, так что есть личная заинтересованность. Остаёшься ты», - Анка решительно поднялась и выпрыгнула из вагона на рельсы. За ней спрыгнули Александр и Миша с Колей. Глава 5. О системе ценностей. «А ты сильно изменилась, Анкали, - сказал Александр, размашисто шагая по шпалам вслед за Анкой. – Я и не предполагал у тебя таких сильных лидерских задатков. Сколько тебя знаю, ты всегда улыбалась, и всё само падало на тебя, как с небес – и друзья, и хорошая работа, и успех, и влюблённые мужчины. А теперь так уверенно распоряжаешься, как будто всю жизнь фронтом командовала». «Улыбка была инструментом установления и выражения гармонии с миром. А теперь мира нет. По крайней мере, мира людей. Другая ситуация – другие инструменты. Я к этой ситуации подготовлена лучше вас: у меня больше информации и больше возможностей, потому и распоряжаюсь». «Ну да, даже летать научилась. Или давно умела?» - «Нет, только вчера впервые попробовала. Оставляя меня в обстановке катаклизма, Совет Миров дал дополнительные степени защиты для выживания и успешного действия. Возможность летать – одна из них». – «А что это за Совет Миров? Ты о нём уже не в первый раз упоминаешь». – «Все разумные цивилизации Вселенной, сумевшие установить контакт друг с другом, создали Совет Миров для совместного решения жизненно важных вопросов межпланетного масштаба. У нас на Земле эта информация была засекречена высшими правительственными кругами, потому что мы не были полноправными членами организации – что-то вроде младшеньких, за которыми глаз да глаз нужен. Цивилизация Земли пошла не по пути развития внутренних человеческих возможностей засчёт духовного роста, а избрала основой прогресса развитие технологии. Вместо того, чтобы учиться жить в воде, мы строили корабли, вместо того, чтобы учиться летать, - самолёты, вместо телепортации – поезда и автомобили, вместо телепатии – телевидение, ну, и так далее. Человек настолько отделился от природы, что стал противопоставлять себя ей, стал использовать её по своему неразумному, очень неразумному усмотрению. Но были и люди, понимавшие опасность техногенного пути развития и открывшие для себя возможности духовного совершенствования. Они пытались предупредить о неминуемых последствиях, о грядущей катастрофе. Но Совет Миров раз за разом откладывал дату Апокалипсиса, пока силы природы не вышли из-под контроля и Нибиру не отправилась на свидание с Землёй по собственной инициативе. Светлых в спешном порядке эвакуировали, человечество в целом погибло вместе со своей цивилизацией, выжившие единицы тоже обречены». «Славная перспектива! Стоило ли нас спасать, если мы обречены? – Александр нервно закурил, впервые со вчерашнего утра. – На кой чёрт такая жизнь, если есть нечего, жить негде, в будущем лучевая болезнь?» - «А если бы Апокалипсис не случился, ты собирался жить вечно? Ну, умер бы ты сытый и довольный в своей постели, окружённый внуками и правнуками. А полученный опыт – твой шанс что-то понять, осознать, произвести переоценку ценностей, повзрослеть душой, просветлеть. Это твой личный шанс, понимаешь? Для Земли оставшиеся люди уже ничего не значат – они больше не будут варварски властвовать над природой, обескровливая и истребляя её, просто не смогут». – «Да, но пока мы есть, мы будем выстраивать для себя материальный мир, обеспечивая свои потребности». – «Вот-вот, материальный, но не техногенный, потребности, а не излишества. Насколько я знаю, среди нас нет никого из Силиконовой долины, мы все – потребители благ, а не их изобретатели. Так что наше дальнейшее существование будет безвредно для Земли». Тут подал голос молчавший до сих пор Николай: «Но ведь у нас будут рождаться дети, у них – свои дети, количество людей будет увеличиваться, опять начнутся изобретения, развитие науки, и всё вернётся на прежние рельсы». – «Нет, Коля, рождённые после Апокалипсиса будут уже иными, уже не совсем людьми в нашем понимании. Да и те детки, которые пережили конец света, изменятся, мутируют, получат новые возможности и способности. Эти способности сделают просто излишним изобретение всяких гаджетов и зависимость человека от них. Люди Майтрейи будут новой расой. За этим проследит Совет Миров – он больше не допустит научно-технического прогресса на Земле. Так что всё к лучшему», - Анка обернулась к спутникам и улыбнулась широкой блаженной улыбкой. Глава 6. Мародёры. «Ну, вот и пришли, - Анка остановилась возле тёмной громады опрокинутого набок вагона. – Я в прошлый раз бегло осмотрела только один из трёх вагонов, сейчас нужно прочесать все и забрать по возможности всё, что сможет нам пригодиться. Больше мы сюда возвращаться не будем». – «Почему? – удивлённо спросил Миша. – Можно ведь забрать сейчас еду, а всякие полезные вещи – в другой раз». – «Сейчас поймёшь, почему», - с этими словами Анка подошла к тому вагону, который был ближе других к воронке, забралась на него, встала, расставив ноги на ширину плеч, покрутила кистями рук, с негромким мычанием приложила правую руку, сложив пальцы щепоткой, сперва ко лбу, затем к сердцу, и резко махнула рукой вперёд и вниз с непонятным гортанным выкриком. Стекло в окне вагона лопнуло и обвалилось внутрь грудой осколков. Мужчинам при этом показалось, что от Анки исходит чёрный свет. То же самое она проделала со всеми остальными окнами во всех трёх вагонах. Изнутри на компанию тут же потянуло трупным смрадом. «Теперь согласны, что мы сюда не вернёмся? И это только второй день, дальше будет хуже». Морщась и кашляя от отвратительного запаха, мужчины полезли на вагон. Анка засветилась белым светом и первая спрыгнула внутрь, за ней последовали спутники. «Брать всё, что может быть полезным», - сказала Анка и приступила к осмотру сумок и пакетов, вынимая их из рук их мёртвых хозяев. «Анка, а крупу брать? Я тут гречку нашёл», - спросил через минуту-другую Коля. «Берём на всякий случай. Вдруг удастся как-нибудь исхитриться с горячей пищей. И обязательно берите питьё – любое, хоть початые бутылки. Вода – наша самая главная проблема». Александр деловито возился возле двух молодых людей в камуфляже и с рюкзаками – ребята, видать, собирались за город, на природу. «Анка, да их рюкзаки – целое богатство!» - воскликнул он. «Рюкзаки берём целиком, можно даже не осматривать», - откликнулась Анка. «А что если я и гитару прихвачу?» - глаза Александра с вопросительно молящим выражением устремились на Анку. «Сань, да ты чего? Только гитары нам и не хватало!» - возмутился из своего угла Миша. «Во-первых, не Саня, а дядя Саша, как минимум, и строго на «Вы», - вскинулся на него Александр. Ко всеобщему удивлению, Анка на вопрос о гитаре отреагировала неожиданно: «Это самое лучшее, что мы могли найти. Обязательно нужно взять». – «На дрова, что ли?» - попробовали было позубоскалить молодые. «На музыку, детишки», - отрезала Анка. Так, перекликаясь, они переворачивали тело за телом и собирали чипсы, сухарики, бутылки с лимонадами и пивом и всё, что удавалось найти. У одного из пассажиров, видать, современного подземного офени, обнаружилась целая сумка фонариков, подобных тому, которым Анка с утра удивила всех, и чудо-авторучек с лазерными указками и магнитами. У другого при себе были аж две пятилитровых баклаги «Шишкина леса», что несказанно всех обрадовало. После осмотра всех трёх вагонов на шпалах скопилась довольно большая груда собранного добра, даже на вид неподъёмная для четверых людей. «Ну и как мы всё это за один раз утащим? – недоумевали Коля с Мишей. – Надорвёмся же!» «Не надорвёмся, - ответила Анка, последней вылезая из вагона с тяжёлой спортивной сумкой, туго набитой добычей, и красочным настенным календарём на два года – текущий и нынешний. «Ну календарь-то зачем?» - чуть не взвыл Коля. «А ты предпочитаешь, как Робинзон, делать зарубки на стволе бамбука? Без календаря мы быстро одичаем, а так будет хоть какая-то упорядоченность в жизни. Разбирайте вещи, кто сколько сможет унести, остальное возьму я», - скомандовала Анка и взвалила себе на плечи один из здоровенных туристических рюкзаков. Мужчины последовали её примеру и стали обвешиваться сумками и пакетами, стараясь захватить как можно больше. Однако львиная доля собранного всё ещё оставалась лежать в тоннеле. «Придётся мне изрядно попотеть, - задумчиво проговорила Анка. – Вы идите, ребята, а я следом». «Может, мы будем по очереди перетаскивать все вещи на какое-то расстояние и возвращаться за оставшимися?» - предложил Александр. «Я справлюсь», - ответила Анка. Мужчины включили найденные в вагоне фонарики, прикрепили их к одежде и, подхватив ручную кладь, двинулись в тоннель. Оставшись одна, Анка засветилась зеленоватым светом, вытянула руки ладонями вверх и стала совершать плавные пассы, отчего сумки и пакеты поднялись в воздух сантиметров на десять от поверхности. Затем она повернула ладони вперёд и толкающими пассами погнала добычу вперёд. Процедура телекинеза вызывала у неё явное напряжение, груда вещей двигалась медленно, но Анка упорно толкала поклажу вперёд и шла следом на расстоянии около метра с вытянутыми вперёд руками. На следующей станции Анка наткнулась на своих спутников, отдыхающих среди сумок, чемоданов, пакетов и рюкзаков. Появление Анки было встречено ропотом: «Вот оказывается, как она умеет, а нас на горбу заставила переть!» - «Ну знаете, мои возможности тоже не безграничны и, между прочим, у меня самой рюкзак на горбу, так что нечего воздух сотрясать возмущениями! Всё, сворачивай привал. Остался один перегон – и мы дома». Вернувшись «домой», разведчики первым делом убедились, что за время их отсутствия никаких происшествий не случилось, женщины и дети сидели в вагоне, тревожно вглядываясь в тёмную даль, Алексей дремал у раскрытых дверей их пристанища. Заслышав шаги и голоса, он моментально проснулся и вскочил, готовый защищать вверенных ему людей, и облегчённо выдохнул, увидев, что это вернулись свои. Анка, полностью вымотанная телекинезом, рухнула на сиденье вагона и тут же уснула, не заботясь более ни о чём. Остальная компания занялась разбором и сортировкой добычи: в один угол вагона сложили фонарики, ножики, ящик с инструментами, обнаруженный во втором вагоне у мужчины в рабочей одежде, палатку, спальники, пенки, карабины и верёвки, извлечённые из туристских рюкзаков, пачку офисной бумаги для принтера (и кто её взял, да и зачем?), спички и зажигалки; в другой угол сложили и составили съестные припасы и воду. Женщины наскоро приготовили нехитрый ужин. Светлана с жалостью посмотрела на Анку: «Будить? Или пусть спит? Поди, тоже проголодалась». – «Ээй, Ань, Аня», - тихонько потормошил Анку за плечо Алексей. Она перевернулась на другой бок, подтянула коленки к животу и продолжала спать. «Будем ужинать без неё, - резюмировал Александр. – Не съедим же мы всё – и ей тоже останется. Проснётся – поест. Пусть отдыхает». И компания, усевшись кружком, приступила к трапезе. Глава 7. Пополнение. Вода. «Анка, Анка, просыпайся, у нас гости», - услышала Анка сквозь сон и мигом соскочила со своего жёсткого ложа. В неярком рассеянном свете фонарика было видно, как в дверях вагона сгрудились мужчины её маленького отряда, пытаясь не пустить кого-то внутрь. Раздвинув заслон, Анка с радостным визгом повисла на шее у довольно субтильного молодого человека: «Димка! Димка-аааа!!! Ты какими судьбами? Ты… Я думала, ты улетел!» - «Дурной пример заразителен, - хохотнул в ответ Димка, дружески обнимая Анку. – Смотри, крылья мне не помни. Я, кстати, не один твоему примеру последовал и выскочил в последний момент. Ещё этот остался… бледно-зелёненький». – «Аааа, Роман Риу. И где же он? И где ты был всё это время, и как сюда попал? Давай, рассказывай. Да разойдитесь, ребята, это свой», - обратилась Анка к мужчинам, подталкивая Димку-Крылатого к вагону и приглашая войти внутрь. «А эти тоже свои?» - мрачно спросил Алексей и кивнул куда-то в сторону. Анка обернулась и увидела группку детей навскидку лет от двенадцати до трёх, чумазых, оборванных, недоверчиво смотрящих на обитателей депо. «Эти – тем более! - решительно ответила она. – Заходите, ребята». Дети нерешительно двинулись к вагону, старшие держали за руки младших. Алексей дёрнул командиршу за рукав: «Отойдём? Пошептаться надо. Ты что, обалдела, - зашипел он, отведя Анку на пару шагов в сторону, – восемь ртов, пользы никакой, мы же завтра начнём с голоду дохнуть. И так-то еды фиг да нифига, куда нам ещё эту обузу?» Анка в ответ только посмотрела тяжёлым взглядом, резко развернулась и вошла в вагон. Там женская часть команды уже хлопотала, раздавая детишкам чипсы, бутерброды и лимонад. «Может, им тоже водки налить?» - Светлана вопросительно посмотрела на Анку. «Где вы были до сего момента?» - обратилась та к Димке. «Шли от аэропорта, - ответил он, вздохнув. – Сама понимаешь, дороги никакой, дети испуганы, голодны, такое пережили, спали среди руин. Я их всех над воронками поймал. Всех восьмерых… А девятого…» - Димка сглотнул комок в горле и опустил глаза. «А наших никого не осталось – всех затянуло вместе с церковью… Всех…» - «Ладно, Дим, поздно убиваться. Да и, может, они разлетелись, крылатые же. Дай им водки, всем, и Диме тоже», - наконец ответила Анка на Светин вопрос. «И запомните, - добавила, обращаясь ко всем сразу, - если Дима с командой захотят присоединиться к нам, то так тому и быть. Сохранить детей – самое важное, что мы можем сделать». Взрослые смотрели на занятых едой детей, и разные чувства отражались на их лицах: жалость, озабоченность, тревога. Видно было, что дети очень голодны, но младшие ели жадно и с увлечением, а те, кто постарше, - аккуратно, стараясь не уронить ни крошки и не пролить ни капли, медленно и тщательно жуя. После еды усталость взяла своё, и Димкиных подопечных уложили спать, невзирая на утреннее время. Ване и Леночке категорически запретили шуметь, и они послушно уселись в кружок со взрослыми, которые тоже собрались, в свою очередь, позавтракать. «Дим, рассказывай, как сюда попал, что делать дальше собираешься?» - «Сюда попал через воронку – знаешь, там, на склоне туннель обрывается и рельсы покорёжены. Перенёс детей по одному, и пошли по путям. Вышли сюда. Я и не чаял кого-то встретить, а уж знакомых! Вы здесь живёте почти шикарно, вот только воды маловато, и взять поблизости негде. Так что, когда мои солдатики выспятся, думаю двигать дальше, к бывшему центру города, там раньше были всякие реки и каналы, может, их не все засыпало. Там и будем пока обустраиваться. Им надо как следует отдохнуть: шли почти без остановок… сколько? Два дня? Три?» - «Сейчас узнаем. Мобильник у кого-нибудь ещё не сел?» - с этими словами Анка пошла в угол, где были сложены непродовольственные запасы, и вынула откуда-то тот самый календарь, над которым смеялись вчера Миша с Колей. Последняя палочка зарядки ещё была на телефоне у Александра, который сообщил: «Сегодня тринадцатое сентября, пятница, сейчас 12.30 по московскому». Анка поставила ручкой крестик на 13 сентября в календаре, обвела кружочком 11 сентября: «Вы шли два дня. Кстати, а как вы собираетесь идти? Поверху? У тебя дети и так, поди, способны светиться без постороннего источника – столько на них радиации». – «Мы пойдём по тоннелю, пока это возможно». – « Два перегона, а дальше – воронка». – «А встречные пути?» - «Ах, ты, голова моя садовая! – хлопнула себя по лбу Анка. – Туда-то мы и не заглядывали! Вот что значит – сыты, пьяны и нос в табаке: мозги жиром заплывают. Ребята, как вы смотрите на то, чтобы двинуть вместе с Димой к воде поближе? Это ведь и впрямь главная проблема: нужно не только пить, но и мыться, в идеале и одежду постирать, а то два дня без цивилизации – и уже как дикари». - «Я думаю, это правильное решение, - высказался Александр. – Здесь мы долго не высидим без воды и еды, а ни то, ни другое взять больше негде». – «И что же, мы теперь ещё и с детским садом будем существовать?» – возмущённо повысил голос Алексей. «Ты что, не слышал, что Анка сказала? – отозвалась его жена. – Дети – самое важное». – «К тому же, если мы объединимся, у вас будут два Хранителя вместо одного», - добавила Анка. «Тоже мне, Хранитель: за два дня детей ни спрятать, ни накормить не смог!» – фыркнул Лёша. – «Зато он смог их спасти. Скольких спас ты? Дима тоже должен был улететь на корабле Совета Миров, но остался. У нас разные возможности: он чует опасности задолго до меня и молниеносно приходит на помощь. Он умеет летать». - «Так ведь и ты летаешь», - возразила Настя, которой очень не нравилось, что Анка всё время осаживает её отца. «Я, строго говоря, не летаю, а левитирую, - возразила Хранительница. – То есть могу преодолеть совсем небольшое расстояние и только сама, без ноши. Дима может лететь долго, у него крылья, хотя вам они и не видны. Он может унести на руках любого из вас. Давайте голосовать: кто за объединение и переход в поисках воды?» Все, кроме Алексея и Димки, подняли руки. «Ты против, что ли?» - хохотнула Анка, обращаясь к Крылатому. «За, конечно», - смутился Димка и поднял руку. «Значит, решено: когда дети проснутся, двинемся. Дим, ты очень устал? Было бы неплохо разведать, как далеко ведёт встречный тоннель. Если устал – отдыхай, я метнусь. А вы пока упаковывайте вещи, чтобы удобно было нести». - «Я устал, конечно, - ответил Димка, - но если надо, полечу. А тебе Советник, кроме левитации, ничего не подарил? Чтобы не метаться?» - «Дай-ка подумать», - Анка уселась в позу лотоса и закрыла глаза. Вокруг неё постепенно стало образовываться и разгораться синее свечение, сперва еле заметное, а потом всё ярче и интенсивнее. «Вижу только на четыре перегона вперёд – там всё спокойно, ни воронок, ни завалов. Дальше не вижу. Придётся всё-таки метнуться». Анка вышла из вагона и тут же пропала с лёгким треском электрической дуги. Все ошарашено смотрели на то место, где только что была Анка. И только Димка беззаботно откинул голову на спинку сиденья и тут же провалился в сон. «Нормально! – хмыкнул Алексей. – Мы, значит, будем горбатиться, вещи паковать, а он – дрыхнуть, как фон-барон?» - «Знаешь, Лёша, что я тебе скажу, - начал Александр и тяжело опустил руку на плечо товарища, - ты дурь-то свою припрячь до первого апреля. Что ты на парня взъелся? Он два дня с детьми по обломкам среди радиации шарашился. И насчёт Анки… Мне тоже, как мужику, может, не нравится, что мной женщина командует, непривычно, знаешь ли. Да только она всё по уму делает, и ума у неё в нынешней заварушке поболее нашего. Так что постарайся это ценить и не разводить споров на пустом месте». Анка вернулась приблизительно через полчаса так же, как и исчезла – она просто материализовалась около вагона всё с тем же электрическим треском. По выражению её лица было видно, что она довольна результатами разведки. «В общем, всё в порядке: путь свободен на десять перегонов вперёд как минимум, - начала она свой рассказ, - через шесть перегонов есть такое же депо, почти не заваленный выход на белый свет, а поблизости то ли река, то ли канал – гранитные берега с водой посередине. Жить можно. Отдохнём как следует – и в путь». Глава 8. На новом месте. Переход на новое место обитания с вещами и детьми дался нелегко и занял около двух дней. Это на поезде легко наматывать километры на колёса, а попробуй те же километры пройти ногами, да ещё впроголодь, да ещё с грузом на плечах и в руках. Димка неутомимо совершал перелёт за перелётом, перенося в новое депо сперва Мишу с Колей, чтобы могли охранять место от возможных непрошенных гостей, затем детишек, а потом и те вещи, которые Анка, устав от телекинеза, постепенно бросала в пути. Продовольственный паёк становился всё скуднее, и к концу перехода у измученных людей не осталось ни еды, ни воды. Пустые баклаги Анка категорически запретила выбрасывать, сказав, что они обязательно ещё пригодятся. Когда люди и припасы оказались в конечной точке путешествия, выяснилось одно обстоятельство, прежде Анкой не замеченное: двери во всех составах, стоявших в депо, были наглухо закрыты. «Может, ты их бабахнешь, как там?» - спросил Анку Александр, вспомнив, как она разнесла вдребезги стёкла во время их вылазки. - «Непрактично, - ответила Анка. - Нам же здесь жить. Через окна лазать неудобно, да и зима не за горами – холодно будет. Попробуем по-другому: я отожму в каждом вагоне по одной двери, а вы зафиксируете их пока хоть сумками, что ли, чтобы обратно не закрывались. Так, сколько вагонов нам надо? Один – детям, два – семьям, и один – штаб-квартира, где будем жить мы с Димой и молодые люди. Всего четыре». Анка встала напротив дверей одного из вагонов, закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами. Постепенно вокруг неё стало разрастаться красное сияние, которое затем сконцентрировалось в ладони правой руки. Она провела ребром ладони сверху вниз вдоль створок двери, сделала мягкий раздвигающий пасс, и двери с грохотом разъехались и вошли в предназначенные для них пазы. «Ух ты! И фиксировать не надо! Держатся!» - восхищённо выдохнули члены отряда. Анка недоверчиво пошатала краешки створок: «Что-то я не верю в такое счастье. Лучше поставьте сумки потяжелее», - и перешла к следующему вагону. Когда в четырёх вагонах было открыто по одной двери, люди втащили вещи внутрь и собрались на совещание. «Итак, нам опять нужны еда, вода, ёмкости для воды, - начала Анка военный совет. – Надеюсь, баклаги не выбросили? Они пригодятся для изготовления фильтра. Вода из речки – это вам не «Шишкин лес». Так, парни, - обратилась она к Мише и Коле, - вы отправляетесь на разведку по тоннелям, один - по которому мы шли, но вперёд, другой – по бывшему «нашему». Что искать – знаете. Мы с Димой осмотримся наверху, что можно найти там из полезного для кротовой жизни, которую мы теперь ведём. Остальные – располагайтесь и отдыхайте». Наверху был день – серый, облачный, но уже не туманно-ржавый. Анка подставила лицо ветру и зажмурилась от удовольствия. Димка скептически покачал головой: «Рентгенчиков побольше хочешь нахватать? Радиационный фон превышает предельно допустимое число раз этак в двадцать пять». – «Знаю, - отозвалась Анка.- Всё равно лучше, чем в тоннеле. Дим, вот скажи ты мне, что мы дальше делать будем? Даже если мы сейчас найдём целый клондайк, всё равно всё заражено радиацией. Не наладим быт – они умрут от голода и болезней. Наладим – наградим всех лучевой», - наедине с Димкой с Анки мгновенно слетел уверенно-командирский вид, и она впервые обнажила свою растерянность. «Я думаю так: мы с тобой сейчас всё здесь осмотрим вокруг, приметим, что нужное и откуда можно взять, но вниз это пока не потащим. Вернёмся и расскажем людям, с какой опасностью сопряжена доставка материальных благ. Они не стадо овец, имеют право сами решить, как им жить дальше, - Димка приобнял Анку за плечи и дружески потряс. – Эй, Анкали, не раскисай, ты же никогда не раскисала!» - «Ты прав, пойдём осмотримся. Такое впечатление, что этот район Нибиру пощадила: там, где мы ползали одиннадцатого, были одни камни, а здесь, смотри-ка, даже куски фасадов сохранились, и воронок меньше. Пойдём порыщем в развалинах домов, может, там что-нибудь полезное отыщем». Оба поднялись в воздух и полетели к ближайшему полуобвалившемуся фасаду. Первое же, что они там увидели, вызвало у обоих крик радости: на высоте третьего этажа, держась на уходящей в стену сливной трубе, висела в воздухе чугунная ванна. «Ну вот, уже не зря на белый свет вылезли», - радостно констатировал Димка. «Смотри, крыса!» - воскликнула Анка, указывая пальцем куда-то в щель между обломками стены. «Ты что, крыс боишься?» - удивился Димка. «Да нет же, - нетерпеливо отмахнулась его спутница, - ты не понял: крысы могут привести к еде, наверняка они не просто так здесь снуют. Пойдём посмотрим, куда она убежала». Они двинулись туда, куда юркнула крыса, отодвинули несколько обломков и увидели разорванные пачки с высыпавшимися из них на землю макаронами. «Ну, это нам без надобности – сухие макароны грызть не будешь», - разочарованно сказал Крылатый. «Погоди, дай подумать, - Анка нахмурила брови. – Мы сейчас находимся в бывшем центре города, на первых этажах были сплошь магазины, кафе, рестораны. Так что можем найти ещё что-нибудь, кроме макарон. Давай-ка ещё камушки подвигаем. А лучше я сперва посмотрю, что и где». Она закрыла глаза, включила синее сияние и стала сомнамбулически двигаться вдоль развалин. Остановившись через несколько шагов, она произнесла: «Консервы». Ещё через несколько: «Одежда». Потом она довольно долго ничего не говорила, вертясь в разные стороны и водя в пространстве руками, потом открыла глаза и резюмировала: «Здесь можно найти и еду, и предметы хозяйственной утвари, и одежду. Всё битое, мятое, сплющенное. Но на безрыбье и рак – рыба. Хорошо бы ещё где-нибудь гравия найти – без него не сделать очиститель для воды. В общем, если наши товарищи согласятся на радиацию, то мы сможем обеспечить их практически всем необходимым. Думаю, можно возвращаться». Коля и Миша вернулись из разведки раньше Хранителей. Вся компания, включая детей, собравшись в кружок возле включённого фонарика, слушала, как Александр перебирал струны гитары и что-то негромко напевал. «Прямо идиллия, - улыбнулась Анка при виде этой картины. – Ну что, как разведка?» - обратилась она к юношам. «Никак, - отозвался Миша. – Со всех сторон либо воронки, либо завалы». «Что и следовало ожидать, - резюмировал Димка. – Глупо было бы ожидать, что судьба будет постоянно преподносить нам подарки в виде поездов». – «Да если бы и преподнесла поезд, он был бы полон смрада и трупных червей», - изрёк Александр, не переставая тихонько бренчать на гитаре. «А что же вы ничего не принесли?» - спросила Настя с упрёком. «Мы решили сперва посоветоваться с вами, - ответила Анка. – Всё, что мы сможем доставить сверху, заражено радиацией. Контакт с вещами и продуктами чреват лучевой болезнью. Но других вещей и продуктов нет. Если мы не будем есть – умрём от голода, не будем мыться и менять одежду – получим инфекции, не раздобудем тёплой одежды и одеял – зимой замёрзнем. Вам нужно выбрать меньшее из зол. Тот хлеб, который мы доели вчера, был последним до тех пор, пока мы не научимся его печь». – «А я умею печь хлеб, у меня была дома хлебопечка», - оживилась Светлана. – «Трудно тебе будет, Света, - невесело усмехнулась Анка в ответ, - но всё же придётся привыкнуть к мысли, что хлебопечки у тебя больше нет и не будет никогда. Ну, что решим? Тащим сверху радиационно-опасные материальные блага?» Люди нерешительно переглядывались, но умирать с голода прямо сейчас не захотел никто. В последующие дни Хранители притащили с поверхности ванну, которую наполнили водой из реки, продукты – в основном консервы в мятых жестяных банках, крупы и макароны; несколько мятых же кастрюль и вёдер, разнообразные предметы одежды, обломки стволов деревьев, несколько камней, гравий, простыню, охапку грязных и кое-где порванных шерстяных пледов – и занялись обустройством нехитрого быта. Сперва соорудили фильтр для воды из пятилитровой баклаги: срезали дно, в горлышко бросили лоскут, отрезанный от простыни, сверху накидали гравия. Анка задумалась и спросила: «Ребята, мы ведь в поезде лекарства тоже собирали? Где они?» - «Мы их в пакет Рив Гоша складывали», - ответил Мишка. С трудом разыскав этот пакет, Анка начала рыться в нём и с торжествующим выражением лица вытащила две пачки активированного угля, который тоже был отправлен в самодельный фильтр. Так появилась питьевая вода. Затем прямо на рельсах соорудили импровизированный очаг: огородили пространство принесёнными камнями, кинули туда обломок дерева, а Димка воткнул по бокам куски арматуры с крюкообразно загнутыми концами. Эту арматуру он с огромным трудом выдрал из стены тоннеля. Третий прут положили сверху на крюки – и очаг был готов. Теперь можно было кипятить воду, варить кашу или макароны – проблема горячей пищи была решена. Анка раскрыла двери пятого вагона, в котором устроили «банно-прачечный центр»: в ванну наливали горячую воду, куда бросали грязную одежду вместе с целыми кусками мыла (его Анка с Димкой тоже предусмотрительно прихватили сверху). Мятую оцинкованную лейку использовали вместо душа, смешивая в ней горячую воду с холодной и поливая друг друга. За несколько дней вся компания приобрела почти цивилизованный вид, если не считать одежды: найденные в развалинах вещи не всегда подходили по размеру, но Анка предупредила сразу: «Как услышу «Я ношу только Лагерфельда» - так голышом на улицу и выставлю. Мы здесь не в бутике, чтобы фасончики выбирать!» Касалось это в основном женской части населения, мужики гораздо легче адаптировались к новым условиям, а дети так и вообще были молчаливы и жались в отдельную кучку, даже Леночка предпочитала общество сверстников компании бабушки и дедушки. Что за жизнь шла в «детском» вагоне, в какие игры они там играли, о чём разговаривали, - взрослым было неведомо: новый быт отнимал слишком много времени и сил. Глава 9. Весна. Наводнение. Когда самые насущные проблемы были решены, жизнь стала обретать более-менее спокойное русло: Анка отмечала на календаре каждый прожитый день, мужчины поддерживали огонь в очаге, женщины готовили и стирали, дети таинственно шебуршали, как мышки, в своём вагоне, Хранители выходили на поверхность за новыми съестными припасами. Их походы становились всё длительнее, а еда – всё скуднее и однообразнее. Александр по вечерам играл на гитаре, и тогда дети присоединялись к компании взрослых, чтобы послушать. Иногда читали стихи, кто какие знал, вспоминали увиденные в прошлой жизни фильмы. Вроде бы, все были здоровы, симптомов лучевой болезни ни у кого не наблюдалось, над чем Алексей едко шутил. «Ох, Лёша, не буди лихо, пока оно тихо», - обычно отвечала на его шутки жена. «Наташа, а ты ведь медсестра, - вспомнила однажды Анка, - ты должна знать о лучевой болезни». – «То, что я о ней знаю, к нам неприменимо, - Наташа наморщила лоб. – Мы ведь, вроде бы, прямому облучению не подвергались. А что происходит с организмом при употреблении радиационно заражённых продуктов, мне неизвестно. Может быть, всё выходит из нас естественным путём, а может быть, радиация постепенно накапливается, чтобы когда-нибудь дать свои всходы. Но пока никто не облысел, рвоты и дерматитов, характерных для острой лучевой, тоже ни у кого не наблюдается. Будем жить дальше, а там посмотрим». Так постепенно протекла зима, почти без происшествий, если не считать нескольких лёгких землетрясений, не принесших нашим героям особенного вреда. Один из толчков завалил в двухстах метрах от их лагеря тоннель, по которому они в сентябре пришли в депо. Постепенно закончились фонарики, в ход в качестве осветительных приборов пошли авторучки с лазерными указками, но их хватало на один день, да и лазерный лучик был очень тонким и не мог осветить достаточное пространство. Люди стали привыкать к темноте, научились различать силуэты, находить нужные вещи наощупь, огонь очага стал главной ценностью, его берегли – спички и зажигалки, да и пачка офисной бумаги, которой первоначально разжигали дрова, давно закончились. Стволы деревьев попадались Хранителям всё реже и реже, в основном в ход шли промёрзлые щепки и ветки, а также всякий прочий мусор, пригодный для сжигания. Проснувшись утром двадцатого марта, люди обнаружили, что огонь в очаге погас, хотя его по всем расчётам должно было хватить до подъёма. Мужчины обследовали очаг, и Александр озабоченно сказал: «Странно, огонь как будто кто-то залил – всё мокрое». Осмотревшись как следует, люди заметили, что под ногами текут ручейки. «Весенний паводок?» - спросил Миша, обводя компанию взглядом. «Хорошо, коли так, - хмуро ответил Крылатый. – Тогда мы просто остались без горячей пищи, стирки и мытья. Хуже, если это то, о чём я думаю». – «Дим, слетай наверх, - попросила Анка, - а то мне тоже что-то неспокойно». Димка расправил крылья и взмыл в тоннель по направлению к выходу наружу. Вернулся он очень быстро: «Беда, Анка, надо собираться и подниматься наверх, пока нас здесь на затопило, как котят!» - «Ребята, пакуем вещи! А то наше убежище станет нашей могилой. Детишки, собираемся и уходим!» - «А что случилось-то? Что опять не так?» - наперебой спрашивали взрослые, тогда как дети, как один, стали деловито собирать узелки со своей одеждой и одеялами. «Как и предполагалось, новый этап конца света – наводнение. Нам нужно выбираться в местность, где повыше – на Скандинавский щит. Потом все объяснения – мы стоим уже по щиколотку в воде!» Вода, действительно, прибывала. Пока взрослые собирали вещи, Димка уже перетаскивал наружу детей с их нехитрыми пожитками. «Лёша, да ты обалдел, что ли? – кричала Анка. – Оставь ты ванну, мы её не дотащим! Брать только необходимое! Саша, не забудь гитару!» Наконец, минут через двадцать или полчаса, взрослые навьючили на себя весь скарб, и Димка, пыхтя от тяжести, доставил их по одному на поверхность, где шквалистый ветер беспрепятственно задувал с неистовой силой, гоня по земле мутные ручейки воды. Последней из прохода поднялась Анка с остатками ценного груза. «Ну и куда нам теперь? Где он, этот Скандинавский щит?» - спросила Света, оглядывая окрестности при свете дня, от которого все, кроме Хранителей, давно уже отвыкли. Члены команды щурились и озирались. Только дети, даже самые малыши, стояли почти строем, лицом в одну сторону, ожидая команды к походу. Анка тихо засмеялась: «А ведь они знают – нам и впрямь туда. Дети верно выбрали направление». И вся команда двинулась в ту сторону, куда были обращены детские лица. За долгих полгода люди уже забыли, как трудно идти среди развалин, да ещё с тяжёлой ношей, а потому отряд продвигался крайне медленно. Ночевать на открытой местности тоже было непривычно, среди обломков камней трудно было лечь, а потому дремали сидя, урывками. Зато теперь они хорошо отличали день от ночи, не то что под землёй. Хранители подгоняли свой усталый, выбивающийся из сил отряд – сзади отчётливо слышался плеск и рокот идущей по пятам воды. Даже мужчины чуть не падали на ходу, женщины же спотыкались на каждом шагу, охали и жаловались, особенно Настя, которая до Апокалипсиса, по молодости лет, ни с какими особыми жизненными трудностями не сталкивалась. Зато дети проявляли стойкость и выдержку, показывая пример взрослым. Когда было решено сделать очередной привал, старшая из девочек, двенадцатилетняя Аня вдруг строго сказала: «Это неразумно. Если мы останемся здесь, ночью нас догонит вода. Нужно идти дальше». – «Нужно. Но они не могут. Понимаешь, почти тёзка?» - «Пусть Крылатый перенесёт взрослых к началу щита. А мы дойдём сами. Ну, может, малышей ещё нужно перенести». – «Дим, ты слышишь? – Анка обернулась к Димке. – Справишься?» - « Я постараюсь, тем более, что другого выхода у нас, кажется, нет», - Димка оглядел мужчин и женщин, сидящих в разных позах среди камней. Их лица выражали полное изнеможение. «Меня никуда нести не надо, - подал голос Александр. – Я пойду с детьми, должен же их кто-то охранять». – «Охранять их буду я, - ответила Анка. – А впрочем, как знаешь». – «Первым я отнесу Лёшу, чтобы у следующих уже был охранник, когда они прибудут к месту назначения», -Димка решительно обхватил Алексея и тяжело взлетел ввысь. «Пойдёмте помаленьку, а то и вправду утонем тут», - Александр подал руки Свете и Наташе, помогая им подняться. Миша с Колей подняли Настю, и все тронулись с места в ту сторону, куда улетел Димка. Он вернулся приблизительно через два часа, галантно взял на руки Настю и опять исчез. Анка что-то считала в уме, шевеля губами, потом произнесла: «Да, то место, куда он их отнёс, местом назначения никак не назовёшь – это только самое начало щита. Оттуда ещё придётся идти и идти». – «Ну, зато они там отдохнут, пока мы подтянемся, - ответил Александр. – Может, сыграть что-нибудь бодрящее?» - и, не дожидаясь ответа, затренькал в маршевом ритме окуджавское «Возьмёмся за руки, друзья». Компания приободрилась, Анка улыбнулась Александру с благодарностью. Поход продолжался, несмотря на препятствия, по-прежнему подстерегавшие людей на земле. Прошло ещё около суток, пока весь отряд, состоявший из семи взрослых, десяти детей и двух Хранителей, воссоединился в начале Скандинавского щита, среди величественных гранитных массивов, поросших мхами и соснами. Казалось, Апокалипсис пощадил этот суровый, но прекрасный уголок Земли. «Вот теперь можно нормально расположиться на ночлег и отдохнуть как следует, прежде чем мы продолжим переход», - сказала Анка, и отряд стал устраиваться на отдых. Глава 10. Риу и его команда. Казалось, что пути не будет конца, как будто сама земля гнала и гнала людей, оставляя без пристанища, стараясь прогнать насовсем, стереть с лица своего. Такими потерянными и ненужными казались они себе среди несмело брезжащей северной весны. Вдыхая забытый за полгода кротовой жизни под землёй свежий воздух, бывшие урбанисты, жители бывшего мегаполиса с удивлением вспомнили, что весной воздух пахнет особенно – тревожным, зовущим ароматом влажной почвы, готовой принять в себя семена и кормить их животворящей силой. «А сеять некому», - задумчиво произнёс Александр, оглядывая мелькающие среди перелесков пространства, ещё в прошлом году бывшие нивами.- «Как это некому? – насмешливо ответила Анка. – Ветер дует, птицы летают, звери бегают – они и сеют, как испокон века сеяли». – «Да я про культурные растения». – «Земля теперь сама решать будет, что ей культурное, а что – нет», - строго и назидательно сказал Димка, паря над отрядом в воздухе. «Так что же, люди совсем не нужны Земле?» - удивлённо протянула Настя, спотыкаясь на ходу. – «Да как тебе сказать? Вот муравьи Земле нужны?» - «Нуууу, наверное… зачем-нибудь…» - «Вот и мы – наверное. Зачем-нибудь», - Анка поправила лямки рюкзака и прибавила ходу. «Получается, что люди для Земли не ценнее муравьёв?» - поддержал разговор Николай, которому с некоторых пор очень хотелось понравиться Насте – жизнь брала своё даже в, казалось бы, безысходной ситуации. «Не только не ценнее, но и в разы опаснее», - вздохнула Анка. «Кстати, об опасностях, - подал сверху голос Димка, - вижу впереди небольшую группу людей. Они движутся приблизительно в том же направлении, что и мы. Что предпримем?» - «Раз они движутся в том же направлении, что и мы, значит, они нас не видят. Вы продолжайте двигаться, только не очень быстро, а я метнусь. Посмотрю, кто такие», - раздался сухой электрический треск, и Анка исчезла. «Никак к её финтам не привыкну, - проворчал Алексей. – Что это за фокус такой с исчезновениями и появлениями?» - «Что-то вроде телепортации, - ответил Димка.- Ты же читал какую-нибудь фантастику? О перемещении в пространстве без специальных приборов многие писали. Стругацкие называли это трансгрессией». – «Слушайте, давайте передохнём! – взмолились Светлана с Натальей. – Ноги уже отваливаются, а мы всё идём и идём куда-то. Наводнения уже и в помине нет!» - «Ладно, привал», - согласился Димка и спланировал на землю. Взрослые с облегчением стали скидывать сумки и рюкзаки, дети послушно сели на камни и стали шептаться о чём-то между собой, не обращая внимания на «больших». «Странных детишек ты нам привёл, Дима, - Александр внимательно разглядывал разновозрастную, но сплочённую группку. – Ни на что не жалуются, не плачут, не капризничают, не устают, не требуют внимания, не просят вкусненького, знают, куда идти в незнакомой местности…» - «Мясную тушёнку не едят», - вставила свои «пять копеек» Светлана. – «Ну, я же не всех привёл, - усмехнулся в ответ Крылатый, - Ванечка – Анкина добыча, Лена – ваша собственная внучка. А ведут себя все одинаково. Никаких догадок нет?» - «Они мутируют? Становятся другими?» - Александр так пристально посмотрел Димке в глаза, что чуть не прожёг его взглядом. Димка кивнул в ответ: «Эта мутация будет продолжаться ещё не одно поколение. Но и мы успеем увидеть много чудесного». – «А сейчас всё такое обычное-обычное, - съязвила Светлана, - ну подумаешь, телепатия, телекинез, трансгрессия, левитация – ничего особенного, каждый дурак умеет». – «Когда-нибудь это действительно будет уметь каждый дурак», - не обращая внимания на раздражение в голосе женщины, улыбнулся Димка. С характерным сухим треском из воздуха материализовалась Анка: «Небеса милостивы к нам. Это Ромка». – «Риу? Зелёненький? - в Димкиных глазах заплясали весёлые искорки. – А кто с ним есть?» - «Юная парочка и ветхая бабулька. Ну что, други, отдохнули чуть-чуть? Пойдём воссоединяться с Романом Риу и решать, куда двигаем дальше». – «А может, уже никуда не двигаем?» - протянула Светлана. «Вольному – воля», - засмеялась Анка. Маленький отряд собрал пожитки и направился туда, где их ждал загадочный Риу. С первого взгляда на Романа становилось понятно, за что Димка метко прозвал его «зелёненьким»: несмотря на довольно крепкое телосложение, Роман обладал почти неестественно бледной, как будто начисто лишённой пигментации кожей, тени на которой действительно отливали зеленоватым оттенком. Поздоровались, обнялись. На вопрос, почему с ним так мало людей, Роман ответил: «Остальные ушли. Ещё среди осени. Мы прятались на уцелевшем хуторе. Со мной, кроме Тёмы, Ксюши и бабы Нюши – хозяйки хутора, были в основном мужчины. Первые несколько недель все были в сильном шоке от произошедшего, от потери семей и близких, но потом мало-помалу пришли в себя, если это можно так назвать. Они всё время хотели есть. За несколько дней они опустошили хутор - забили козу, прирезали всех кур и петуха, невзирая на уговоры, что это лишает нас всех молока и яиц. Палили дрова почём зря – им было холодно. Я попробовал поговорить с ними по-мужски, в ответ они забрали все запасы, кроме муки, и ушли. Мы всю осень и зиму питались лепёшками, которые баба Нюша пекла из муки, мочёной брусникой и отваром трав. Баба Нюша у нас травница: про каждый корешок, про любую былинку всё знает. Только её травками и спаслись. А весной поднялась вода – мы еле успели уйти. Я летал туда. Там море. Там, где был хутор, и деревни, и большой город – теперь море. Нам казалось, стихия пощадила и хутор, и нас, но это был ещё не конец». – «Много было мужиков с тобой?» - «Семь человек». – «Ого! Серьёзная банда! – присвистнула Анка. – не хотела бы я с ними встретиться. А хутор… жалко, конечно, но, может, мы другой найдём? Здесь разрушений-то куда меньше, чем в городе – там ступить некуда». – «Сейчас уже точно некуда: только вплавь». – «А что если мы лодку найдём и по речке поплывём? – подала голос Светлана. – Вон же речка рядом». Хранители заулыбались: «Если даже мы и найдём лодку, то вниз по течению «речки» мы приплывём почти туда же, откуда ушли. А вверх по течению – пороги. Пришлось бы лодку волоком по берегу тащить. Больше мороки, чем пользы. Лучше экономить силы для пешего перехода: чем дальше мы уйдём на щит, тем в большей безопасности будем. Наверное». Не слишком весёлое путешествие продолжалось ещё три дня. Позади остались руины пограничных постов с вывороченными кусками асфальтового шоссе – там пробираться оказалось труднее всего. Складывалось впечатление, что силы Апокалипсиса били прицельно по объектам цивилизации, щадя по мере возможности природу: в лесах было спокойно, мирно, как будто прошлой осенью ничего не произошло. Время от времени то Димка, то Роман летали на разведку в поисках уцелевших деревенских домиков, но все окрестности были пустынны. «Да что мы так вцепились в идею найти дом? Может, лучше найти правильное место около озера или реки и там отстроиться? Леса вокруг навалом!» - Анка больше не могла сдерживать ропот уставших от неустроенности, ходьбы и перетаскивания тяжестей членов команды. Уже две недели они, пусть медленно, но безостановочно шли и шли вперёд, не видя перед собой никакой цели. Но на исходе третьего дня с момента воссоединения с Риу Димка вернулся из разведки с торжествующим видом: «Нашёл!» - и зашептал что-то на ухо сперва Анке, а потом Роману. Остальные умирали от любопытства, но смогли услышать только удивлённый возглас Анки: «Не может быть!»; её переливчатый довольный смешок и новый шёпот Хранителей. Наконец Анка повернулась к ним и объявила: «Завтра наши мытарства закончатся». Глава 11. Райский уголок. Утро выдалось солнечным и приветливым. Отряд почти весело шагал по асфальтовой дорожке, ведущей в глубь смешанного леса. «Удивительно! – восхищались наперебой члены отряда. – Лес – и асфальт. И всё чистенькое и целенькое – здесь конца света не было?» Словно бы в ответ на этот вопрос дорогу им пересекла цепочка спешащих по делам муравьёв – все огромные, сантиметров по двенадцать-пятнадцать. Женщины взвизгнули от неожиданности и страха. «Вот, пожалуйста! – прокомментировал Димка. – Первые зримые результаты радиации». – «Здесь тоже радиация? – разочарованно протянула Светлана. – Но почему нет разрушений?» - «Плотность населения была меньше, не было смысла уничтожать леса и озёра. Применялись какие-то другие средства воздействия, что-нибудь вроде нейтронной бомбы, - отозвался Риу. – Мы за время пути никого не встретили, значит, можно предположить, что редкое население окрестных хуторов всё-таки было уничтожено».- «Это что же, и мы такими же громадными будем?» - с ужасом в голосе спросила Ксюша. «Вряд ли. У муравьёв и жизнь короче, и анатомия другая. На нас радиация по-другому действует, к сожалению». Асфальт внезапно кончился на небольшой поляне, от которой куда-то вниз вела утоптанная песчаная тропинка, усеянная шишками, хвоей, с выступающими кое-где на поверхность сосновыми корнями. «Нам туда», - указал рукой на тропинку Крылатый, и отряд свернул вниз. Тропинка вела к быстрой, порожистой речке, в которую впадал неглубокий ручеёк. Залитая солнцем, местность была чрезвычайно живописна и казалась просто райским уголком. На берегу речки стояли целых два домика: один скромный, щитовой, обшитый сайдингом, а второй – двухэтажный, сложенный из золотящихся на солнце сосновых брёвен, с широким крыльцом и просторной террасой. С берега над речкой нависали ветхие, покосившиеся мостки. «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, - скептически заметил Алексей, оглядываясь вокруг. – Наверняка здесь есть люди, и они вряд ли обрадуются нашему появлению». – «А это мы сейчас проверим!» - Александр решительно взбежал на крыльцо бревенчатого дома, рванул дверь, которая со стоном подалась, и скрылся внутри. «Ух ты! – крикнул он, высунувшись из окна второго этажа, - здесь столько утвари: и мебель, и постельное бельё, и посуда, и камин, и печь, и всё-всё-всё, и никаких хозяев! Это всё наше!» - «Подожди, есть ещё второй домик», - Анка постучала в двери и, не дождавшись ответа, потянула ручку на себя. Дверь не открылась. Анка подумала и попыталась толкнуть дверь. Безрезультатно. Тогда она вскрыла дверь красным лучом, как лазером. Осмотр показал, что и в щитовом домике не было ни одной живой души, зато имелись кое-какие полезные запасы: дрова, ружьё с патронами (которое Анка предусмотрительно припрятала во время обхода дома – от греха подальше), сахар и соль, прошлогодняя картошка в погребе, уже начавшая морщиться и прорастать, но ещё пригодная для еды. Выйдя на улицу к ожидавшей её компании, Анка удовлетворённо отметила: «Ну что же, продолжаем жить в традиции Дханан Джайя». – «Это ещё что за зверь такой?» - спросил Александр. – «Дханан Джайя – практика извлечения энергии из мёртвых структур. Цивилизации уже нет, но её обломки продолжают давать нам средства для поддержания жизнедеятельности. Вот интересно, куда мы отсюда побежим и когда?» - «Да что же ты всё «побежим» да «побежим»? - гримаска на лице Светланы выражала крайнее недовольство. – Мы ещё здесь расположиться не успели». – «А вот смотри, дважды мы находили убежище, подходящее для существования, и дважды нам приходилось его покидать. Бог, как говорится, троицу любит», - Анка засмеялась коротким смешком. «Ты, милая, не пугай людей-то, - наставительно произнесла баба Нюша ко всеобщему удивлению. – Вот мы сейчас вещички-то положим, водички нагреем, я чайку травяного заварю, лепёшек напеку – покушаем что Бог послал, а там и видно будет». – «Ох, баба Нюша, - вздохнул Артём, - твои лепёшечки за зиму уже поперёк горла, хоть и не дали нам с голоду помереть». – «А мы ни хлеба, ни чего-нибудь подобного всю зиму не ели», - сглотнула слюну Наталья. – «Вот сейчас и поедите, только вещи надо в дом занести, расположиться, умыться с дороги», - увещевательные переливы в голосе старушки-травницы вселили в людей покой и надежду. Стали распределяться. Аня, старшая из детей, сказала Анке: «Я думаю, мы будем жить в домике поменьше?» - «Это разумно, - ответила Анка и поглядела на девочку с интересом. – Ты что-то знаешь?» - «Нет, но… двухэтажный дом осматривал дядя Саша, а щитовой – ты, вот я и подумала…» - «Добро. Только смотри за своими архаровцами в оба: там есть кое-что, чего никто до поры найти не должен, да и съестное оттуда надо поберечь: соль и сахар - на вес золота, да и картошки бы оставить для посева». – «Есть, командир! – Аня шутливо отдала Анке честь. – Только ты же видишь – детская команда у нас дисциплинированная, не то что взрослые». – «Вижу-вижу, потому и соглашаюсь, чтобы вы жили своей коммуной». – «Мы сейчас быстро вещички покидаем и пойдём в лес хворост собирать», - Аня повернулась к своим, и они весёлой гурьбой потащили пожитки к щитовому домику, где и скрылись, оживлённо переговариваясь между собой. «Нет, ну ты посмотри, и Ленка с ними! – сокрушённо воскликнула Светлана, обращаясь к мужу. – Как подменили девчонку!» - «Не переживай, - Саша обнял жену за плечи, - сама же видишь, что дети отличаются от нас чем дальше, тем больше. Видимо, у них другая судьба, другое предназначение, не нужно этому мешать. Пойдём лучше в дом». Пока взрослые занимали комнаты и раскладывали вещи, детишки разбрелись по окрестному лесу кто куда в поисках хвороста и валежника. Парочка мальчишек лет восьми-девяти, Игорёк и Юрашка, подхватив мятые вёдра, добытые ещё по осени и верно прослужившие всю долгую зиму, вприпрыжку понеслись к реке за водой. Шаткие, просевшие от старости мостки угрожающе заскрипели под детскими ногами, но мальчишек это не остановило. Игорёк плюхнулся на живот, свесился с дощатого помоста и зачерпнул ведром воду из быстро бегущего потока. Юрашка принял тяжёлое ведро из рук товарища и аккуратно поставил его на доски. Игорёк повторил манёвр, и второе ведро, полное голубого небесного отражения, оказалось на мостках рядом с первым. Пыхтя и быстро перебирая ногами, друзья потащили вёдра с водой к дому, из трубы которого уже поднимался сизый дымок. Рядом с крыльцом громоздилась внушительная кучка хвороста, собранная остальными «солдатиками», как их любовно называл Димка-Крылатый. Дом, пропитанный зимней сыростью, постепенно оживал. На первом этаже, в комнате, которая, очевидно, служила когда-то столовой, за большим столом собирались члены команды, баба Нюша хлопотала возле печи, в которой уже горели дровишки, серенькие неказистые лепёшки ожидали отправки в огненные недра. Увидев мальчишек с полными вёдрами, Анка укоризненно покачала головой: «С мостков воду набирали?» - «Ага, оттуда», - широко улыбнулись Игорёк и Юрашка. «Купальный сезон захотели в начале апреля открыть? Предупреждаю всех: мостки очень опасны, они прогнили и того гляди обрушатся. Пока не сделаем новый настил, воду набирать только с берега». – «Так ведь там ограждения металлические», - возразил Коля. «Привяжем к ограждению верёвку, а к ней ведро, так и будем черпать. Не хватало нам ещё пневмонии. Здесь и летом-то вода не прогревается, а сейчас, поди, и вовсе ледяная», - Анка строго нахмурила брови, чтобы всем было понятно, что спорить бесполезно. «Ладно, не шуми, командирша, - примирительно улыбнулся Александр, усаживаясь за стол, - лучше скажи, как печь растопили, спички-то давно уже кончились». – «Пока с нами Ромка, об огне можно не беспокоиться. Ром, покажи», - попросила Анка товарища. Роман застенчиво сложил руки, как для прикуривания на ветру, и все увидели, как из ладоней взметнулся огонёк. «Ух ты! Здорово! Как ты это делаешь?» - восхитились присутствующие. «Не знаю», - пожал плечами Ромка. «Дело в том, что Ромка не такой, как все. Наши с Димкой возможности – благоприобретённые, а он таким родился. Наверняка кто-то из его родственников спит в сомати в Гималаях вместе с атлантами и представителями других цивилизаций», - ответила Анка на недоуменные взгляды. «Есть ли ещё те Гималаи?» - задумчиво произнёс Алексей. «Должны быть, - убеждённо отрезала Анка. – Слишком ценную информацию они хранят, слишком священное место, чтобы их уничтожить». Пока происходил этот разговор, из печи потянуло хлебным духом, а в чугунке закипела вода. Баба Нюша развязала лямки своего «сидора» и с тихим шёпотом стала бросать в чугунок какие-то травки, затем разлила варево по чуть пожелтевшим от времени тонким фарфоровым чашкам, которые нашлись на полках буфета. Алексей недовольно поморщился, глядя в свою чашку: «Водой разве сыт будешь?» - «Ты, милок, видать, в школе хорошо учился, а вот в жизни – плохо, - баба Нюша погладила его по давно не стриженной голове, как ребёнка. – Вода – она материя непростая, и силу может великую дать, коли с ней правильно обращаться. А коли к ней с небрежением – жди беду. Ты пей, пей чаёк-то, милок, сил-то вам всем надобно, а тебе особливо». – «Это почему это мне «особливо»?» - удивился Алексей. – «Всё узнаешь в своё время, милок». «Завтра займёмся починкой помоста, - сказала Анка, жуя горячую лепёшку и прихлёбывая травяной отвар, - скоро проход лосося, надо успеть подготовиться». – «Какой ещё «проход»?» - оживились молодые люди. – «Осенью лососёвые нерестятся, а в конце весны проходят к местам нереста по рекам. Весной у них мясо нежнее и вкуснее, чем к началу нереста, можно запастись: накоптить, навялить, насолить. В этих местах хорошая рыбалка. Монахи здесь рыбачили ещё с конца восемнадцатого века». – «Монахи? – встрепенулся Димка. – Значит, здесь и церковь может быть рядом?» - «Всё бы тебе церковь, - улыбнулась Анка. – Часовня есть шагах в пятидесяти отсюда, маленькая, холодная, но крепкая. Жить можно. Значит, так: завтра с утра Дима, Саша, Лёша занимаются помостом, надеюсь, ящик с инструментами не потеряли? Коля, Миша и Тёма мастерят удочки и пытаются рыбачить. Дети вместе с бабой Нюшей идут на болото искать озимую клюкву. Женщины и девушки – на хозяйстве: печку затопить, воды наносить, обед сварить. Что у нас осталось из продуктов?» - «Банка тушёнки, пакет макарон, гречки чуть-чуть», - ответила Наталья. «Значит, из тушёнки и макарон варим суп, из гречки – кашу. А сейчас всем отдыхать». – «А ты что будешь делать? Командовать?» - ехидно спросил Алексей и глянул на Анку с недобрым прищуром. «Я пойду искать, где поблизости есть поле, которое можно чем-нибудь засеять. И вообще окрестности осмотреть на тему полезных находок. Риу охраняет наш лагерь. Диспозиция ясна? Тогда занимаем спальные места согласно купленным билетам. Баба Нюша, спасибо за ужин», - Анка поднялась со скамьи и вышла. Компания стала расходиться. Дети, почти все, потянулись к своему домику, только девочки постарше – Аня, Катя и Оля – остались помогать бабе Нюше убирать со стола и мыть посуду. Через полчаса райский уголок затих до утра. Глава 12. Новые заботы и новые радости. С утра все занялись назначенными накануне делами. Строительство нового помоста оказалось делом куда более трудоёмким, чем представлялось: нужны были брёвна для опор и доски для настила. Топора и пилы в ящике с инструментами, конечно, не было. В сарае возле щитового домика удалось отыскать колун и ножовку, но с такими орудиями дело продвигалось крайне медленно. За целый день кое-как удалось повалить одну сосну и обрубить у неё ветки. Дальнейшее мужчины решили отложить на завтра. Женщины с утра начали овладевать искусством растопки русской печи. Это только кажется, что всё просто – наложил дров и поджёг. А попробуй-ка заставить дрова гореть, если забыл открыть какую-нибудь вьюшку или заслонку или дров положил больше, чем нужно. Напустив полную кухню едкого дыма, кашляя и махая полотенцами, женщины бросились раскрывать окна, чтобы проветрить. Баба Нюша, не успевшая ещё увести «солдатиков» в лес на промысел, мелко хихикала в кулачок: «Беда с вами, городскими, привыкли на всём готовом, ни к чему не приспособлены». Однако, показала «городским», как нужно управляться, куда совать дрова, а куда ставить чугунки и кастрюли. «Ну, уж со стряпнёй, надеюсь, разберётесь, чай, не царских кровей», - напутствовала она новоиспечённых хозяек, повязав платочек и подхватив большую ивовую корзину. Рыбалка, на которую снарядили молодых людей, казалась самым лёгким занятием. Миша с Колей, порывшись в сарае, извлекли оттуда мелкоячеистую сеть, прорванную в нескольких местах, но не сильно. Артём смастерил корявую удочку из палки, верёвки и ржавого гнутого гвоздя, обнаруженного им невесть где, накопал ножичком червей и прихватил небольшой кусочек вчерашней лепёшки. Вооружившись таким образом, ребята пошли к реке. Тёма наживил червяка на гвоздь и закинул импровизированную удочку в воду. Коля с Мишей разулись, закатали штаны и полезли в реку. От ледяной, стремительно несущейся воды, моментально свело ноги, но парни не собирались сдаваться. Они растянули сеть, как бредень, и пошли против течения. Дно было каменистым, что тоже не облегчало задачу. Побарахтавшись в реке минут пятнадцать, ребята подняли сеть и осмотрели её. Запутавшись в ячейках, там трепыхались около десятка мелких серебристых рыбёшек. Друзья вылезли на берег и покидали добычу в ведро с водой, затем, переглянувшись и вздохнув, опять погрузили ноги в ледяную воду и побрели, растопырив руки с сетью. Через пятнадцать минут на берегу они освобождали из сети очередной десяток блескучей мелочи. У Артёма клёва не было. «Может, попробовать на живца?» - с сомнением спросил он товарищей. «Валяй», - Мишка протянул товарищу мокрого малька. Стоило только закинуть удочку с такой наживкой, как почти сразу же удилище согнулось, верёвку повело в сторону – попалось что-то крупное. Тёма заволновался, неумело дёрнул, и его снаряд, описав в воздухе дугу, запутался в ветках стоявшего рядом клёна. Пришлось лезть на дерево, чтобы распутать верёвку. К радости Тёмы, на гвозде, прочно зацепившись глоткой, висела крупная рыбина зеленовато –желтоватого окраса со слабовыраженными пятнами на боках. «На килограмм, наверное, потянет, - одобрительно сказал Мишка, глядя на добычу. – Нужно другое ведро, а то этот троглодит всех живцов сожрёт». Мишка побежал в дом за вторым ведром, а Тёма насадил на гвоздь нового живца и закинул удочку. На этот раз ждать пришлось дольше, казалось, жившая в реке рыба, резко поумнела и не торопилась повторить судьбу своего сородича. Но через полчаса нашлась ещё одна то ли глупая, то ли голодная, которая прельстилась живцом и позволила ржавому гвоздю впиться в её глотку. За целый день удалось поймать с пяток жёлто-зелёных рыбин и ещё десятка три серебристой мелочи, и ребята, взяв вёдра и снасти, вернулись в лагерь. Баба Нюша с детьми тоже вернулись на стоянку под вечер, довольные и румяные. Дети несли в руках незнамо откуда взявшиеся лыковые туески, доверху наполненные тёмно-вишнёвой, водянистой клюквой. Корзинка бабы Нюши была набита травами, а сверху лежал завязанный узелком платочек, которым утром старушка повязала голову. Когда платочек развязали, в нём оказалась кучка сморщенных коричневых напоминающих мозги грибов. «Это сморчки что ли?» - спросила недоверчиво Светлана. «Они, милая, они». – «А вы уверены, что их можно есть?» - Наталья с сомнением разглядывала грибы. «Коли правильно готовить, то и чёрта есть можно, - хихикнула старушка. – Вот мы их вымоем, разрежем и в водице вымочим сперва. Потом уже отварим. А завтречка вы все пальчики оближете». Баба Нюша одновременно говорила и делала дело: нарезала грибы, скинула их в котелок и залила свежей водой. Затем стала разбирать корзинку, извлекая оттуда какие-то травки и корешки. «А вот из этого у нас отличные щи получатся», - травница вытащила огромный пучок молодой крапивы и положила на кухонный стол. «Это же крапива, она жжётся!» - Настя взвизгнула и чуть не отскочила от стола. «От, молодо-зелено, где же жжётся? Я ж её голыми руками беру. Ты глянь: стебельки коротенькие, листики маленькие – она только-только вылезла. Пока крапива не отцветёт – она не стрекается, - наставительно сказала баба Нюша и вынула из корзины охапку одуванчиковых листьев. – А вот это нам на салат». – «Господи, неужели мы это барахло есть будем?» - Настя сокрушённо покачала головой. «Барахло – это шмотки из модных магазинов, а это витамины! - поджала губы баба Нюша. – А впрочем, как вам угодно будет, мамзель, охотники и на щи, и на салат без вас найдутся». Желая сгладить ситуацию, Светлана перевела разговор: «А клюквы-то вы сколько набрали! А откуда такие корзиночки ладные взялись?» - «Это мы сами сплели, нас баба Нюша научила!» - радостно загалдели детишки помладше, а Леночка подбежала к бабушке и сунула ей в руки свой туесок, желая похвастаться новым умением. «Чудеса да и только! - развела руками Светлана, глядя на внучкино изделие. – Ну, спасибо Вам, баба Нюша!» - «И тебе, милая, спасибо на добром слове», - поклонилась травница. Анка, которая исчезла в неизвестном направлении раньше всех, возвратилась позже всех, да с такой добычей, что все ахнули: она вела за рога тощую, грязную козу со свалявшейся шерстью, а за пазухой несла двух полуоблезлых кур и петуха. «Это ты где раздобыла?» - присвистнул от удивления Димка. «Куры ходили в поле, что-то клевали, а коза в лесу орала, как оглашенная, - ответила Анка. – Дайте скорее корзинку побольше для птиц, а то эти твари мне весь живот когтями исцарапали. Хорошо хоть не клевались». Кур тут же усадили в корзину, освобождённую от трав, и Анка облегчённо вздохнула и застегнула куртку. Потом вопросительно посмотрела на бабу Нюшу: «Козе можно как-то помочь? Её, поди, полгода уже никто не доил, молоко перегорело. Есть какое-нибудь средство?» - «Как не быть, милая. Укроп, фенхель да корень аира – всё это заварить и дать попить. Да вымя помассируем – авось, поможет. Женщинам помогает, а коза чем не женщина?» «А поле ты нашла?» - спросил Алексей. «Нашла. Из нашего леса выйти, шоссе перейти – и поле», - Анка тяжело уселась на скамью. «Далеко», - скорчил Алексей недовольную мину. «Ну, можно лес рядышком раскорчевать, - с комической серьёзностью заметила Анка. – Тем более что вы уже опыта набрались сегодня. Как дела с помостом?» - «Одну сосну повалили, - отозвался Александр, потому что Алексей пристыжено молчал. – Мало, да?» - «Ничего, - ободрила Анка. – Лосось пойдёт только в мае. За месяц успеем и помост сделать, и коптильню соорудить, и остроги наладить. Да, надо для кур и для козы загородки сделать. И это прямо сейчас. Ещё бы придумать, чем кур кормить – им же зерно нужно». – «Анка, а давай мы завтра на то поле сходим, там зёрен пособираем. И сена для козы», - вызвалась Аня. «Вот и хорошо. А у нас как дела с едой?» - «Рыба, грибы, крапива, одуванчики и клюква. Обед готов, то есть ужин, судя по времени», - перечислила Светлана. «Ну что же, жизнь налаживается, - констатировала Анка. – Уже в который раз». Глава 13. Голодные будни. Апрель прошёл в хозяйственных хлопотах. Мужчины постарше занимались строительством новых мостков. Дело продвигалось крайне медленно: рубить и пилить из-за отсутствия подходящих инструментов было очень трудно. Нужно ли говорить, что изготовить доски для настила так и не удалось. Решили просто распилить пополам стволы потоньше и сделать настил из этих «полубрёвен». Гвозди для скрепления вынули из старых мостков, которые разобрали и пустили на дрова. Старые опоры вытащили из реки и оставили сушиться, чтобы потом также спалить в печи или на костре. Молодые парни мастерили нехитрые деревянные остроги: разыскивали более-менее прямые и крепкие ветки, очищали их от коры и заостряли ножами один конец, чтобы его можно было вонзить в спину рыбы. Для коптильни нужна была решётка, и её решили сделать из ольховых веток: сразу и «помост», и аромат копчения. Поразмыслив, изготовили несколько решёток, на случай, если деревянные изделия вздумают сгореть в огне костра. Баба Нюша без устали возилась с Белкой – так окрестили козу - но, несмотря на все старания, питьё из трав и массаж вымени, усиленную кормёжку сеном и молодой травой, упрямое животное никак не хотело снабжать людей молоком. Зато куры, ко всеобщей радости, стали нестись и сели на яйца. Было решено позволить им вывести потомство, чтобы к осени количество несушек возросло, и яиц хватало бы всем поселенцам. Анка открыла для детей «школу»: долгие часы проводила она в щитовом домике, но что там происходило, чему учила она детей, оставалось неизвестным для всех, кроме Хранителей. Однако дети стали принимать всё более активное участие в жизни колонии: собирали травы, хворост, шишки, носили воду из реки, по первому зову бросались помогать всем, кто в этой помощи нуждался. Даже такие малыши, как Ваня, Леночка и близнецы-трёхлетки Паша и Маша, не стояли в стороне от общих дел. Взрослые старались не отлучаться далеко от жилья, а дети свободно и невозбранно бродили по лесам и полям, добывая всё, что могло бы пригодиться для жизни и питания. С особенным старанием дети собирали в окрестных полях прошлогодние колоски, зёрнышки из которых бережно вылущивались дома и ссыпались в чистый холщовый мешочек, оказавшийся в запасах бабы Нюши. Когда придёт пора, эти зёрнышки лягут в землю и станут новыми колосками, чтобы дать людям хлеб. А пока жили впроголодь. Щи из крапивы, салат из одуванчиков, жареные сморчки и немного рыбы, которую ухитрялись наловить Игорёк с Юрашкой, - вот и вся нехитрая и однообразная снедь. Ещё была клюква – перезимовавшая под снегом, сладкая, - да травяной чай бабы Нюши. Мука давно кончилась, и о лепёшках с тоской вспоминали даже Тёма с Ксюшей, питавшиеся ими всю прошлую зиму. «Мяса бы, хоть какого, - ныл Алексей и поглядывал на Белку, меланхолично жующую траву в загончике из кольев. – Не лезет уже эта трава в горло». – «Гусей бы набить, - мечтал Александр, - вон их сколько летит на север». – «Сделай лук и стрелы – и набьёшь», - посоветовала Анка. – «Высоко. Не достану. Тем более самодельными стрелами – кто их знает, как они будут летать». – «А ты не с земли – ты с воздуха бей. Оседлай Димку – и вперёд», - засмеялась Анка. «Ага, они улетят гусей бить, а я один с мостками корячиться буду? – возмутился Алексей. – У Крылатого свои руки не отсохли, пусть он и стреляет». – «Да не могу я, - отозвался Димка. – Не могу причинять вред живому. Только попробую – руки сразу и отсохнут. Зачем вам вместо Хранителя инвалид?» Старшие девочки о чём-то пошептались, и Оля, как в школе, подняла руку, спрашивая разрешения высказаться: «Надо найти озеро, где гуси ночуют, там их и бить. Только за подстреленными придётся плавать – собаки-то у нас нет». Игорёк с Юрашкой наперебой загалдели: «Я буду собакой! Нет, я!» - «Тихо вы, горлопаны, - улыбнулась Анка. – Вам бы только в воде побарахтаться. Две собаки нам без надобности, так что Юрашка пойдёт на озёра с дядей Сашей, а Игорь останется здесь рыбу добывать. А в помощь возьми себе Серёжу. Серёжа?» - окликнула Анка неприметного белёсого мальчугана. «А?» - «Тебе сколько лет?» - «Шесть с половиной», - тихо ответил мальчонка. – «С ума сойти! Такой дядя, а всё с мелюзгой по ягоды ходишь. Пора тебя к настоящему делу приучать. Хочешь быть рыбаком?» - «Хочу», - так же тихо и застенчиво отозвался Серёжа. «Вот и ладушки. Обязанности распределили, иди, дядя Саша, мастери оружие, а я пока подходящее озеро поищу». Анка села в позу лотоса и засветилась индиговым светом. Через полчаса она вышла из медитации, но сообщать о результатах было некому: все разошлись по делам. Только Аня стояла рядом в ожидании. «Анка, а может, ты просто дашь дяде Саше ружьё?» - «Молчи, Анечка, молчи. Рано ещё ружью на свет появляться. Да и стрелами сподручнее будет – они бесшумные. Из ружья как бабахнешь – всю стаю распугаешь, в лучшем случае одну птицу добудешь. А из лука можно побольше набить. Так что о ружье ни слова пока никому». Через пару часов вернулся из леса Александр, неся в руках пучок веток и прутьев, которым предстояло превратиться в лук и стрелы. «Авантюра это, по-моему, - покачал он головой. – Разве из этого хвороста сделаешь приличное оружие?» - «Не брюзжи, - откликнулась Анка. – Что же ты хочешь, чтобы тебе жизнь всё на блюдечке преподносила? Мы и так все в подарках судьбы: и жильё у нас есть, и одежда, и живы до сих пор. Могли бы жить в хижинах из каменных обломков и ловить крыс для пропитания. Нашей бы жизнью похвастаться – да некому. Озеро я тебе нашла, далеко, правда. На ближние к нам озёра гуси почему-то не садятся. А туда, где их стаи ночуют, день пути. Так что поторопись, пока гуси не кончились». Несмотря на пессимизм Александра, лук у него вышел на славу – тугой, крепкий. Вместо тетивы он натянул шпагат, извлечённый из недр сарая, обнаруживавшего всё новые и новые сокровища. И стрелки, тонкие, прямые, получились ничего себе, не хватало только оперения, которое придало бы устойчивость полёту. «А может, и так сойдёт? – с сомнением спросил Коля, разглядывая стрелы. – Зачем оно вообще нужно, это оперение?» - «Понимаешь, юноша, - начал Александр краткую лекцию, - для того, чтобы стрела летела в цель, её траектория должна быть предсказуема для стрелка, а полёт – устойчив. В идеале на стреле должен быть металлический наконечник, смещающий центр тяжести вперёд. Оперение в этом случае смещает центр давления назад. Чем дальше центр давления от центра тяжести, тем устойчивее полёт. При наличии лёгкого наконечника и короткой дистанции от стрелка до цели, можно обойтись и без оперения. Но подозреваю, что мне придётся стрелять на длинные дистанции, так что оперение совершенно необходимо. Понятно?» - «Так ведь наконечников-то и нет вообще никаких!» - удивился Николай. – «Вот именно. Без наконечников и оперения эти палки просто упадут плашмя метрах в двух от меня – вот и вся охота». – «Дядя Саш, - вступил в разговор Тёма, - может, вместо наконечников гвоздики вставить? В сарае целая жестянка кривых маленьких гвоздиков – если их выпрямить, вставить в головку стрелы и замотать верёвочкой… Ну хоть что-то». - «Молодец! – одобрил Александр. – Тащи скорее!» Тут с важным видом невесть откуда, как из-под земли, выросли трое малышей: Ваня и близнецы. Они разжали ладошки, и все увидели лежавшие в детских ручонках перья – сорочьи и ещё какие-то, вроде, голубиные. «Ах, вы мои хорошие!» - обрадовался Саша, сгребая перья. Ваня важно выпятил грудь и, глядя на Анку, произнёс по слогам: «Ме-лю-зга!» - «Ваааня, - устыдилась Анка, - прости меня, друг, я больше не буду так вас называть! Вы тоже очень полезные члены сообщества». Ваня в знак примирения обнял Анку за ногу (выше ему было не достать). Паша и Маша довольно улыбались. Александра и Юрашки не было долгих два дня. Вернулись они уже в темноте, неся связку из пяти крупных гусей. Вся компания оживилась при их появлении, засыпав охотников вопросами. Александр, хоть и устал от долгой ходьбы и ночной охоты, чувствовал себя героем и с радостью отвечал на расспросы: «Представляете, Юрашка лучше всякой собаки за дичью плавал и приносил прямо в зубах – ну чисто спаниель!» - «А мне по-другому не справиться было, - хохотал в ответ Юрашка. – Одной рукой в холодной воде не выгребешь. Да ещё эти твари щиплются! Больно!» - «Так что же ты им шеи прямо в воде не свернул?» - удивился Миша. «А я не могу причинять вред живому», - неожиданно посерьёзнел Юрашка. «А рыбу ловишь?» - «Так я же её в ведро ещё живую бросаю». Пока вся компания галдела, баба Нюша с помощью Ани, Кати и Оли ловко ощипывала гусей, а когда принялась потрошить, девочки отошли в угол, уступив место Светлане с Натальей. Одного гуся решили зажарить прямо сейчас, а остальных натёрли солью и сложили в медную кастрюлю, прикрыв крышкой, чтобы мухи не засидели, и поставили в холодок, в подпол, - про запас. Ужин прошёл весело и оживлённо, как давно уже не случалось у колонистов. Взрослые с наслаждением вгрызались в сочащееся жирком гусиное мясо, дети и Хранители вместе с бабой Нюшей дружно уплетали крапивные щи, и все были довольны. Покончив с трапезой, Александр взял гитару и провёл пальцами по струнам. «Давненько ты нас не радовал», - заметила Светлана. «Так у меня от стройки все руки в мозолях и занозах, а к вечеру сил никаких нет», - ответил Александр и взял несколько аккордов. Компания притихла, ожидая песни. «Не могу, почти двое суток не спал, да от стрельбы руки дрожат – я же раньше никогда в жизни из лука не стрелял». – «А откуда так хорошо всё про стрелы знаете?» - спросил Коля. – «Теоретическая подкованность ещё никому в жизни не мешала». – «Можно? – Анка протянула руку к гитаре. – Сменю тебя на посту музыканта на один разок». – «А ты умеешь? – удивился герой дня. – Почти десять лет тебя знаю, а про гитару сегодня впервые слышу». – «Видать, плохо знаешь», - Анка примостилась поудобнее, возложила руки на инструмент и затянула песню на незнакомом языке, отдалённо напоминающем русский, но гортанном и непонятном, слова которого казались похожими на магическое заклинание. Потихоньку дети начали подтягивать Хранительнице, и их дружный хор в сопровождении гитарных переборов и перезвонов нёс в темноту ночи ласковый покой и трепещущую радость таинственной песни. Даже баба Нюша перестала хлопотать вокруг посуды и примостилась у краешка стола, подперев щёку сухоньким кулачком. Глава 14. Проход лосося. Наступил май, заметно потеплело, новые мостки наконец были завершены, а лосося пока не было. Мужчины озабоченно вглядывались в быстрые воды речки, бурлящие на порогах, и вздыхали. «Мужики, вы чего такие смурные? Заняться нечем? – уговаривала их Анка. – Я говорила, что до прохода успеем построить мостки, но не обещала, что как только построим – так рыба и ломанётся. Отставить разброд и шатание! У нас посевная начинается». Почти вся взрослая часть команды, за исключением бабы Нюши и Риу, двинулась к обнаруженному Анкой ещё месяц назад полю. Посевная не обещала быть лёгким занятием. В сарае нашлось с пяток лопат, две из них без черенков, и столько же грабель. Недостающие черенки были выструганы и прилажены на место. Мужчины вскапывали поле лопатами, следом шли женшины и боронили землю граблями. На это ушла неделя. Затем наступил собственно черёд посевной. Половину поля засеяли картофелем, вторую – зёрнами, которые так прилежно собирали дети. Что это были за зёрна, никто не знал, да и какая разница, лишь бы было из чего печь лепёшки после сбора урожая. Если с картошкой всё было более-менее понятно – нужно было лишь сделать ямки и воткнуть в них предварительно разрезанные на кусочки проросшие клубни, то зерно раньше не сеял никто. Просто бросать его на землю? Велик риск, что склюют птицы. Закапывать? А ну как не взойдёт? Решили всё-таки сделать углубления помельче, чем для картошки, а потом заровнять посевы граблями. Работали дружно, споро, возвращаясь в лагерь только на ночёвку, и к двадцатым числам мая с посевной было покончено. И снова наступило томительное ожидание. Мужики слонялись вокруг дома, не зная, куда себя деть: по воду ходили дети, они же обеспечивали лагерь хворостом для печки. Стиркой, уборкой и готовкой занимались женщины. Делать было решительно нечего. Можно было бы сходить ещё на озеро за птицей, но отлучаться из лагеря на целых два дня не хотелось – жалко было пропустить ход рыбы. Но однажды утром все были разбужены металлическим стуком: это Анка била ложкой по кастрюле, сигналя подъём. «Началось!» Вся команда, на ходу натягивая одежду, бросилась из дома к реке. Река, казалось, кипела: огромные косяки лосося вспенивали и без того бурливую воду мощными спинами, идя против течения, выпрыгивая из воды на порогах, блестя на солнце серебристой чешуёй. Мужики похватали самодельные остроги и понеслись на мостки гарпунить лосося, Мишка с Колей притащили свою любимую сеть и ринулись с нею прямо в реку, оскользаясь на камнях и спинах рыб, женщины волокли кастрюли и вёдра с водой, детишки бежали из щитового домика поучаствовать в общем азартном веселье и галдели от радости, просто так. Риу на берегу занялся костром и коптильней, баба Нюша кочегарила на кухне печь и гремела сковородками. Димка и Анка готовили верёвки для вяления улова. Рыболовецкая лихорадка так захватила всех, что за временем никто не следил, но судя по солнцу, лов продолжался не менее девяти часов. Наконец люди просто устали, у мужчин ломило руки и спины от многочасовых однообразных движений. Возле костра стояли восемь больших ивовых корзин, доверху наполненных копчёным лососем, а на решётке над огнём томились ещё с десяток рыб. «А корзин столько откуда?» - обалдело спросил Алексей. Дети дружно рассмеялись: всё время, пока шёл лов, старшие без устали резали ивняк, а младшие ловко плели из него корзины для копчёной рыбы. Терраса была густо увешана натёртыми солью потрошёными тушками, которым предстояло провялиться на солнце, в кухне на столе красовались три десятка жареных лососей, рыбы плескались в кастрюлях, вёдрах и тазах и беспорядочно валялись на мостках и земле около дома. «Ну что, завтра повторим охоту?» - задорно спросила Анка. «Нам бы это переработать, - озабоченно отозвался Александр. – Эх, был бы у нас лёд, можно было бы рыбу заморозить, чтобы не всё солониной питаться». – «Льда у нас нет, - сказала резонно Светлана, - а насчёт солонины ты хорошо придумал. Если бы только бочку какую-нибудь найти». Игорёк почесал затылок и высказался: «У нас же есть волшебный сарай – там всегда найдётся что-нибудь подходящее», - и побежал к сараю. Бочки в сарае не оказалось, зато нашлись два довольно глубоких жбана, куда свалили потрошёную рыбу и залили горячим рассолом. Баба Нюша покидала в жбаны каких-то сухих листиков: «Вместо перца, для пряности». В качестве крышек приспособили два сосновых кругляшка, оставшихся от постройки мостков и ещё не сгоревших в печи, сверху накрыли чистыми тряпочками, а для гнёта поставили вымытые камни из реки. «Когда остынет, спустим в подпол», - резюмировала Анка. Когда обработка улова закончилась, было уже глубоко за полночь. В этот вечер дань лососю отдали все: и Хранители, и дети вместе со взрослыми за обе щеки уплетали жареную рыбу, весело переговариваясь и вспоминая самые яркие мгновения прошедшего дня. «Это сколько же мы сегодня наловили? – задался вопросом Алексей. – Кто-нибудь подсчитал?» «Можно подсчитать, - отозвался Роман. – Штук тридцать пожарили, восемь корзин накоптили. Сколько в среднем в корзину помещается?» - «От двадцати пяти до тридцати рыбин», - сказал Серёжа. – «Ты так хорошо умеешь считать? В шесть лет?» - удивилась Наталья. «В шесть с половиной, - обиженно поправил Серёжа. – Меня мама в три года считать научила. До ста». – «Значит, восемь на тридцать – двести сорок, грубо говоря, - продолжил подсчёты Роман. – Да вялиться сотни три повесили, да в жбаны – сколько?» - «Штук по сто», - сказал Игорёк, который укладывал рыбу в жбаны. «Ещё двести. Итого около восьмисот голов, в среднем по килограмму-полтора весом. Это что, восемь центнеров рыбы получается? Ничего себе, кустарная путина!» - «Рыболовецкая артель имени Конца Света. Принимай, Родина, наш ударный труд!» - пошутил Александр. «А костей-то, костей сколько, их куда-то выбрасывать нужно, а то вокруг дома хламиловка будет», - озабоченно сказала Светлана. «Кости растолчём в муку и дадим курам – пусть свой скелет укрепляют, чего добру-то пропадать, - рассудила баба Нюша. – А вы бы, милые, шли бы спать, умаялись ведь за день, шутка ли – столько наловили да заготовили. Пора и честь знать, а то утро скоро уже, того гляди наш Петька пропоёт первую зорю». Уговаривать никого не пришлось, и через несколько минут маленькое стойбище у реки было объято глубоким сном. Следующий день начался с недоумения людей: рыба продолжала идти вверх по реке, и хотелось продолжать лов, но никто не понимал, какие ещё придумать способы заготовки. Конечно, можно было накоптить ещё рыбы, благо, дети плели корзины очень быстро. Анка, правда, заметила, что прутья нужно очищать от коры, а в идеале хорошо бы вываривать или вымачивать для устранения ломкости, но времени на это во время хода рыбы не было, а заранее позаботиться о таре для хранения никому в голову не пришло. Подвешивать рыбу для вяления было уже негде, ёмкостей для засола тоже не было. «Да что мы дурью-то маемся! – хлопнул себя по лбу Артём. – Можно ведь сделать садок прямо в реке – натыкать частокол и запустить туда пойманную рыбу. Можно частокол ещё и сетью обнести для пущей крепости». – «Голова! – воскликнула радостно Анка. – тогда бери Мишку с Колей и дуйте строгать колышки. Рома – с тебя коптильня, дети – с вас неправильные корзины. Эх, уху бы сварить, да у нас ни картошки, ни лука, ни морковки, ни крупы». При этих словах Анки Катя, Оля и Аня пошептались между собой и решительно пошли вверх по тропинке, которая когда-то впервые привела их из леса в этот райский уголок. Анка посмотрела им вслед и улыбнулась. Александр с Алексеем принялись вдвоём гарпунить лосося, Игорёк, Юрашка и Серёжа отправились по берегу за ивняком, Ромка разводил костёр, остальные занялись кто чем в ожидании улова. Вскоре из леса вернулись ребята с охапками палок для частокола и принялись острить их концы ножами. Заспорили было, нужно ли заострять колья с обоих концов или только с одного, но решили, что заострённые сверху концы будут представлять опасность для тех, кто придёт к садку за рыбой. Затем долго решали вопрос, обносить садок сеткой снаружи или внутри, пока не решили, что лучше закрепить сеть снаружи, чтобы она повышала прочность частокола. Потом Мишку осенило: «Ну и зачем нам садок? Раненая острогой рыба в нём сдохнет, просто кровью истечёт. Нужно сперва наловить рыбы сетью, а потом уже этой сетью садок укреплять». Друзья вздохнули, разулись и, растопырив сеть, полезли в реку. Анка, слушавшая их жаркие споры, ушла в дом и через минуту вернулась оттуда с тазами и ведром. Мужики били лосося со вчерашним азартом, и кучка рыбы на берегу росла на глазах. Тем временем прибыла ивовая лоза, и малыши принялись за плетение новых корзин, а первая партия лосося отправилась на ольховую решётку, и вскоре от костра потянуло приятным ароматом копчения. Через пару часов Алексей бросил свою острогу с бившейся на ней рыбиной на настил и заявил: «Всё. Надоело. Почему одни трудятся, а другие дурака валяют? У меня уже всё тело ломит, а Крылатый пинает балду, как ни в чём не бывало, Хранитель чёртов. Карапузы – и те при деле, а он хоть бы с сопливыми детишками корзинки плёл. Куда он запропастился? Дрыхнет, небось, в часовне на холодке!» - «Лёша, ну почему ты вечно всем недоволен, споришь, ноешь, брюзжишь? – спросила Анка с усталой укоризной. – Ты же знаешь, у нас никто без дела не сидит, у всех свои обязанности». – «Ну и где этот летун?» - «Улетел. Но обещал вернуться. Так что жди, фрекен Бок, своего милого Карлсона». Но раньше, чем прилетел «Карлсон», возвратились с таинственной прогулки девочки. Они юркнули в кухню к бабе Нюше и разложили на столе десятка четыре сморщенных картофелин, пяток мягких подгнивших луковиц с отросшими мочковатыми корневищами, выпустивших бледные длинные стрелки, пакет перловки и десяток заскорузлых дряблых морковин. Анка, прошедшая за девчонками в кухню, строго спросила: «Где взяли?» - «На соседнем хуторе, в подполе». – «Это на каком же «соседнем»?» - «За нашим полем, если лесок перейти, есть хутор. Людей, естественно, никого, а припасы кое-какие остались. Мы всё брать не стали, только на уху». – «Лады, - сказала Анка, - только одни больше так далеко постарайтесь не ходить. Будет время, наведаемся на этот «соседний» хутор, посмотрим, чем можно поживиться. Эх, и детишек я мародёрствовать научила». Анка покачала головой и вышла. С наступлением темноты компания в полном составе собралась за столом, на котором в разнокалиберных тарелках дымилась ароматная уха. Не хватало лишь Димки, но только все успели зачерпнуть ложками по первой, как худенькая фигурка появилась в дверном проёме. «Ну, может, хоть теперь узнаем, чем же это наш Хранитель весь день занимался?» - ядовито протянул Алексей. «Чумаком работал», - ответил Димка и устало рухнул на лавку. «Воду в тазиках заряжал?» - ещё ядовитее поинтересовался неугомонный Лёша. «Слушай, ты в прошлой жизни кем был по профессии?» - спросил Димка, глядя Алексею в глаза. «Переводчиком. С испанского». – «Аааа, тогда понятно, где уж тебе по-русски знать! Чумаки во время оно соль возили обозами с солончаков. Вот и я притащил мешочек килограммов на пятьдесят. И сахара столько же – а то скоро ягода в лесу пойдёт, заготавливать надо». – «Ух ты! А где взял так много?» – поинтересовался Коля. «Здесь тоже города были когда-то, а в городах – магазины. Процедура знакомая – всю зиму мы с Анкой припасы из-под руин выкапывали. Дханан Джайя – пока припасы не кончатся. Хотя, может, наш век короче окажется». – «Да ладно тебе каркать! Лучше вон ушицы похлебай – густая, наваристая! – примирительно сказал Алексей и подвинул к Димке глубокую тарелку, из которой валил ароматный пар. – И того… извини меня за худые мысли». – «Проехали, - миролюбиво отозвался Димка. – Всем приятного аппетита!» И обитатели стойбища «Райский уголок» дружно застучали ложками. Глава 15. Нападение. Жизнь в лагере и вокруг него текла согласно законам природы, которые даже Апокалипсис не в силах отменить. Лето вступило в свои права, и люди спешили отдать ему дань. Пришла пора окучивать картошку. «Волшебный сарай» решительно отказал мужчинам в тяпках, и они отправились на поле с лопатами. Баба Нюша почти целыми днями пропадала с детьми в лесу, обучая их премудростям сбора трав и кореньев, а потому занятия в «школе» приходились на вечерние часы. В отсутствие старушки все хозяйственные хлопоты легли на плечи женщин, умножившись с сезоном сбора ягод. Дети возвращались с прогулок с туесками лесной земляники, и по вечерам над «Райским уголком» витал сладкий аромат земляничного варенья. Разнотравье лугов настойчиво напоминало о сенокосе, необходимость которого подкреплялась блеянием Белки в загончике. Молока от козы по-прежнему не было. Алексей периодически заикался о том, чтобы пустить козу в расход: «Надоела рыба, мяса хочется! А от неё всё равно никакого толка, только жрёт, гадит и блеет». Но Анка твёрдо стояла на том, что рано или поздно от козы будет польза, и не давала Белку в обиду. В целом, в лагере возле реки царила такая идиллия, что было трудно поверить, что эти люди пережили испытания, ставшие смертельными для остального человечества. Казалось, что все ужасы позади и наступила новая жизнь, просто с иными бытовыми условиями: без автомобилей, Интернета, самолётов, телевидения, рекламы и материального изобилия. Но в этой новой жизни была и своя прелесть: то, что даётся трудом и потом, ценится дороже, а отсутствие комфорта и излишеств делает человеческие отношения проще и честнее. В один из дней, когда все разошлись по своим делам, а в лагере остались только женщины и Роман, Анка с Димкой отправились в луга посмотреть, что можно придумать с заготовкой сена на зиму. «Хорошо-то как», - Анка задумчиво жевала травинку и плела венок из полевых цветов, стоя по пояс в духмяной траве и наслаждаясь покоем. «Хорошо, - согласился её товарищ, - только у нас ни кос, ни серпов, чтобы из этого «хорошо» сделать «полезно». Не ножами же траву резать». Вдруг с неба на них спикировал Роман, лицо его было искажено отчаянием: «Ребята, быстрее! На лагерь напали какие-то люди, похватали рыбу, кур, козу, женщин, а дом подожгли! Я залил пожар – и к вам!» - «Так, лети к мужикам на картошку, детей найди – и все домой, а мы с Димкой – женщин отбивать!» - Анка исчезла с сухим треском, Димка расправил крылья и полетел следом. Найти становище напавшей на «Райский уголок» банды оказалось проще простого: в небо над лесом вздымался столб густого дыма и запах жареного мяса, в воздухе разносились дикие торжествующие крики, больше похожие на рык животных, чем на звуки человеческих голосов. На лесной поляне среди пяти-шести землянок плясало пламя костра, над которым на вертеле были нанизаны куски мяса. В очертаниях самой большой тушки можно было угадать то, что ещё недавно было Белкой, а по бокам от неё примостились две курицы, уже зарумянившиеся. Анка насчитала на поляне около двух десятков мужских фигур, столпившихся четырьмя группами. Среди неистовых алчных криков почти тонули женские стоны. Шепнув подоспевшему Димке: «Я их раскидаю, а ты хватай женщин – и пулей в лагерь!», - Анка выскочила из-за дерева, превратилась в одну большую чёрную молнию и стала махать руками направо и налево с короткими гортанными выкриками, такими же, какие она издавала, разбивая некогда окна поезда в шахте метро. Грязные, бородатые, звероподобные мужики, прикрытые вместо одежды тряпками и клочками шкур, валились, как подкошенные снопы, поражённые ударами чёрной молнии. Над боем реял Димка и подбирал с земли рыдающих, истерзанных, изнасилованных женщин. «Мне не унести всех сразу!» - крикнул он Анке, посадив на спину Светлану и держа на руках Настю, бьющуюся в истерике. «Отнеси этих и возвращайся!» - на секунду отвлеклась от своих боевых действий Анка и тут же с новой силой закружилась по поляне, обездвиживая врагов новыми разрядами. Чёрным тайфуном носилась она, сея возмездие за подруг, разметав костёр, обрушив землянки и даже повалив в гневе пару сосен на то, что только что было лагерем воинственного племени. Когда Димка вернулся за Натальей и Ксюшей, всё было кончено: от лагеря остались развалины, мужики валялись на земле, тихонько постанывая, искоса злобно поглядывая на Анку и не решаясь подняться на ноги. Анка стояла посреди поляны, готовая пресечь любое движение новым ударом молнии. Наташа с Ксюшей были без сознания. Когда Анка появилась в «Райском уголке» с жареной козой на плече и двумя жареными курами в руке, там царили смятение и возбуждение: прибежавшие с поля мужчины жаждали отомстить врагам за нападение и сровнять их с землёй. Женщины лежали в доме в состоянии глубокого шока. Баба Нюша варила травки в котелке, чтобы вернуть жертвам насилия душевное равновесие. Риу сидел на земле, обхватив голову руками. По сравнению с моральным, материальный ущерб был невелик: выгорела половина веранды, но дом в целом не пострадал от огня, люди лишились двух кур и козы, а также приблизительно двух третей вяленого лосося. К Анке подскочил Алексей и с возмущением заорал ей прямо в лицо, брызгая слюной: «Хранители, говоришь? И это Хранители?! Где вы все были, когда нужно хранить? Почему этот чёртов Риу ничего не сделал, чтобы спасти наших женщин?!!!» Анка вяло пульнула в него чёрной молнией, и Лёша повалился на спину, моментально прервав поток словоизлияний. «Значит, так, - начала Анка устало, - племя Романа – природные пацифисты, они никогда не выходили на бой, а просто садились на землю и сидели, как он сидит сейчас. Из его позы я заключаю, что вы хотели с ним расправиться». – «Не надо, Анкали, - глухо сказал Ромка, не меняя позы, - они правы. То, что я остался здесь – моя ошибка. Видимо, я пригоден только для Майтрейи, а здесь и сейчас бесполезен. Я уйду. Построю вам защиту и уйду». С этими словами Роман раскинул руки и взмыл в воздух. Он стал кружиться вокруг лагеря, описывая восьмёрки и петли, затем, закончив создание невидимого для всех, кроме Хранителей, купола, Риу поднялся выше и растворился в мареве летнего дня. «Такого хорошего парня обидели, - сокрушённо покачала головой баба Нюша, приложив ладонь крышечкой ко лбу и глядя ему вслед. – Разве ж так можно? Разве по-людски это? Он вам столько добра сделал, а мог и ещё больше сделать. Куда он теперь, горемычный?» - «Он выбрал свою судьбу, бабушка, - ответила Анка. – Так, наверное, лучше». Глава 16. Элои и морлоки. Вечер этого злополучного дня выдался невесёлым. Люди и Хранители удручённо сидели за столом, посреди которого красовалась жареная Белкина тушка. «Ты, кажется, давно хотел её съесть? – без малейшей тени язвительности обратилась Анка к Алексею. – Теперь имеешь все законные основания». – «Не буду!» - угрюмо буркнул Лёша и набычился. «Ну и зря. Не пропадать же добру, раз уж так получилось». – «Анка, что это за люди?» - спросил Александр. «Да это уже почти и не люди, Саша, - ответила Анка. – Помнишь, у Герберта Уэллса в «Машине времени» герой попадает в будущее, где живут два племени: элои и морлоки? Элои - светлые и прекрасные, а звероподобные морлоки живут под землёй и пожирают элоев по ночам. Нечто подобное происходит и сейчас. Апокалипсис – это не только смерть и разрушения, землетрясения, наводнения и пожары. Апокалипсис – у нас в душах. Обратный отсчёт продолжается. Все мы обломки Кали Юги, а потому продолжаем копировать привычный нам мир в его примитивных формах. Изначально на Земле были оседлые и кочевые племена. Оседлые занимались мирным земледелием, а кочевые – набегами и войнами. Всё повторяется, и каждый делает свой выбор, быть ему элоем или морлоком. Вот только до элоев путь труднее и длиннее, длиною в столетия, а морлоки – вот они, уже здесь и сейчас. Потерять человеческий облик легче, чем приобрести ангельский. Возможно, что среди них есть и те, кто покинул хутор бабы Нюши прошлой осенью. Те, кого спас Риу». – «Он их ещё и спас, нам на радость!» - прорычал Алексей. «Лёш, поешь козу и помолчи. Бабушка, как там наши девочки?» - «Плохо, милая: лежат все лицом к стене, как одна, не плачут, не спят, на вопросы не отвечают. Попить травок принесла – выпили молча и опять стенку глазами буравят. Беда», - вздохнула травница. «Анка, а может, им память стереть?» - предложила Аня с сомнением. «Дельная мысль. Вот только, думаю, нужно им самим предоставить право выбора, помнить или забыть. А за них ничего решать не надо. Пойду поговорю с ними, если получится», - Анка поднялась и собралась было выйти, но её окликнул Александр: «Подожди. Нужно ещё решить, как нам быть дальше. Нужно же как-то охранять лагерь на случай нападения. Морлоки теперь знают о нас и могут повторить набег». – «После того, что я им устроила, вряд ли. Разве только есть другие морлоки, что вполне вероятно. Но и они нам ничего не сделают – Роман на прощание выстроил нам защитный купол над стоянкой, хотя вы его и не видите, так же, как и Димкины крылья». – «Я вижу», - неожиданно сказал Ваня. «И я вижу. И я!» - один за другим раздались голоса детей. «Купол или крылья?» - улыбнулась Анка. – «И то, и другое», - ответила Катя за всех. «Мы можем преодолевать границы силового поля беспрепятственно, но никто чужой без нашего ведома и разрешения к нам не проникнет. Так что исполнение моего пророчества о том, что мы и отсюда уйдём, пока откладывается. Всё. Ужинайте и отдыхайте. А я наверх». «Свет, Света, - позвала Анка, присаживаясь на краешек кровати, - не спишь?» - «Нет». – «Болит что-нибудь?» - Анка провела вдоль корпуса женщины ладонью, из которой исходило мягкое белое свечение, задержалась над областью живота. «Не болит. На душе мерзко – как вспомню их отвратительные рожи, их прикосновения, их похотливое зловонное дыхание…» - «Хочешь, я тебе память об этом дне сотру? Ничего не будешь помнить». – «Вроде гипноза, да? – Светлана повернулась лицом к Анке. – И у меня в сознании будет чёрная дыра или белое пятно, я буду мучиться, силясь вспомнить, что же там сокрыто? Нет уж, спасибо, конечно, но не надо. Конец света пережили, и это переживём». – «Уважаю, - Анка положила руку на плечо подруги. – А помнишь, как ты из-за сломанного ногтя переживала?» - «Ага! – слабая тень улыбки скользнула по лицу Светланы. – Сейчас даже вспомнить смешно. Вообще, как подумаю, сколько мусора было в голове – тренды-бренды, туфли-маникюр – и как я со всем этим жила?» - «Светка, ты молодец, я тобой горжусь!» - Анка нежно обняла Светлану. «А поесть что-нибудь найдётся?» - спросила Света, оживляясь. «Коза жареная – целый пир. Только вот никто не пирует. Жаль будет, если придётся выбросить». – «Коза? Наша Белка? Это ОНИ её?» - «Ну да. Будешь? Тебе сюда принести или спустишься?» - «Жалко Белку! Но и есть охота. Спущусь, пожалуй. Вот только у меня вся одежда порвана. Найдётся что-нибудь?» - «Сейчас принесу какие-нибудь штаны и рубаху… от Дольче&Габбана», - Анка хохотнула и вышла. Из всех четверых подвергшихся насилию женщин, только Настя согласилась на уничтожение воспоминаний, и пока остальные, оправившись от шока после бабы Нюшиного питья и Анкиной беседы, ели в столовой бренные останки Белки, Анка колдовала над Настей, погрузив её в глубокий сон. Полученная девушкой травма была так тяжела, а психика столь хрупка и беззащитна, что процесс потребовал гораздо больше времени и сил, чем предполагалось Анкой первоначально. Вся компания уже разошлась из столовой после ужина, посуда уже была вымыта, а остатки мяса припрятаны в печь, бивак погрузился в первый, тревожный и неглубокий, но всё же сон, а Хранительница всё ещё сидела в изголовье Настиной постели и шептала охранные заклинания на непонятном гортанном языке. Глава 17. Лучевая? После нападения «морлоков», взбудоражившего и потрясшего всех, жизнь опять вернулась в своё русло: ягоды в лесу поспевали, оставшиеся в живых куры требовали зерна, картошка зацветала, на ниве потихоньку наливались колосья, нужно было готовить еду, делать запасы на зиму, убираться, стирать, мыться, мужчинам – бриться при помощи ножей, используя их как опасную бритву. В июле подошла пора жатвы, и опять остро встал вопрос о косах и серпах, и тут на помощь снова пришли дети. Катя напомнила Анке о «соседнем» хуторе: «Скорее всего, поле, на котором мы посеяли хлеб и картошку, принадлежало хозяевам хутора, так что и инструменты у них могут найтись». Анка «метнулась», как она называла свои телепортации, и вернулась страшно разочарованная. «Неужели там нет инструмента?» - теребили её люди. «Есть-то есть, да не про нашу честь. Хозяева свои поля мини-комбайном убирали, а нам этот зверь без надобности. Придётся жать ножами – не бросать же хлеб». Ничего не оставалось, как согласиться и приступить к трудоёмкому и тяжёлому занятию. Мужчины резали жёсткую неподатливую солому ножами, детишки сгребали сжатое в охапки и таскали к дому, где Настя с Ксюшей и Натальей, как могли, выбивали деревянными ложками зерно из колосьев. Баба Нюша со Светланой перетирали часть зерна в ступках, приготовляя примитивную муку, а часть ссыпали в мешок – для сева на будущий год. Битва за хлеб шла всерьёз. А тут, как назло, в лесу пошёл слой «колосовиков», и младшие детишки были отправлены с поля в лес на «тихую охоту». Вяленый лосось переместился на чердак, уступив место на веранде связкам подсыхающих грибов. Рыбное меню на столе у поселенцев сменилось грибным. Чтобы не отвлекать бабу Нюшу со Светланой от «помола», место у плиты решительно заняла Анка. Она варила грибные супы, жарила грибы на гусином сале, ещё оставшемся с весны, и вздыхала об отсутствии масла. Димка слетал в одному ему ведомом направлении туда, где когда-то был город, и приволок три мятые-перемятые зелёные жестяные канистры с оливковым маслом. Вручая добычу Анке, он не удержался от комментария: «Надеюсь, масло не прогоркло. Срок годности у него давно истёк». Среди всей этой суеты как-то ускользнул от внимания факт, что здоровье у девушек заметно ухудшилось: они стали быстро уставать, разомлевали на солнышке до полуобморочного состояния и по очереди бегали травить в ближние кустики. Когда Анка наконец заметила это и вполголоса спросила: «Беременность?», - Ксюша хмуро ответила: «Не знаю, возможно. Но после того слу…», - «Тссс! – Анка скосила глаза в сторону Насти. – Если беременность, то вариантов нет: абортарии закрыты». – «Вот ещё! – возмутилась Настя. – Какая ещё беременность? Это мы отравились чем-то. Кто его знает, может, дети поганок из леса притащили – им же по три-четыре года. Что они могут понимать?» - «Так-то оно так, да только те «поганки» ели все, а плохо только вам двоим, - задумчиво протянула Анка. – Так что, Настя, не кипятись, а бери Ксюшу за руку и иди к маме – пусть она вас осмотрит». Осмотр никаких определённых результатов не дал. Наталья только разводила руками и беспомощно смотрела на Анку. «Ничего страшного, Наташ, переживётся, - Анка обняла Наташу за плечи. – Рожать естественно для женщины». – «Но от этих зверей…» - «Ну, положим, биологически они люди, просто моральный облик у них не тот. А кандидатов в счастливые папаши у нас даже двое: Миша с Колей давно вокруг Насти круги нарезают, Коля, правда, поактивнее, но, похоже, Насте больше Миша по сердцу. «На десять девчонок по статистике девять ребят», а у твоей дочки ещё и выбор есть. Разберутся как-нибудь». Вечером на мостках состоялось совещание молодых людей и Ксюши. Настю, которая ничего не помнила о нападении, оставили в доме. «Тём, - всхлипывала Ксюша, уткнувшись парню в плечо, - а если это не от тебя, а от этих?» - «А мы не будем гадать, - ответил Артём решительно. – Раз ребёнок всё равно родится, будем считать, что он от меня, и точка». – «Хорошо вам, - откликнулся Николай. – А с Настей что делать? Память ей стёрли, а со мной и с Михой у неё ничего не было. Ведь не было?» - Коля поглядел Мишке в глаза. «Да я же делаю вид, что Настя мне безразлична, а ты первый парень на деревне. А так давно бы уже что-нибудь замутилось». – «А на меня она ноль внимания, букетик возьмёт – и как будто нет меня. А может, оно и к лучшему? Не очень-то мне радостно чужого ребёнка нянчить. Неизвестно, кто ещё родится от этих…» - «Вот и порешили. Ты тогда в сторону отойди, а я действовать буду», - Мишка посмотрел на друга с разочарованием и пошёл в дом. Несколько дней спустя тошнота и расстройство желудка появились и у мужской части населения – уж эти-то явно не могли быть беременны. Затем взрослую часть обитателей «Райского уголка» стали мучить стоматиты. Баба Нюша без устали заваривала травы для полоскания, Наталья ковырялась в аптечке и присыпала товарищам язвочки толчёным стрептоцидом. Дети и Хранители были здоровы и взвалили на себя обязанности всей команды. Следом за этими симптомами появились дерматиты и шелушение кожи. Травница пустила в ход примочки из отваренной коры дуба. Стало ясно, что население лагеря поразила болезнь, сходная по признакам с лучевой. «Похоже, что радиация накопилась и дала наконец всходы,- сокрушённо резюмировала Наталья, покачиваясь от слабости и тошноты. – Очень похоже по симптоматике на острую лучевую болезнь». – «Будем придерживаться этой версии, - ответила Анка. – Дозиметров у нас нет, но то, что мы с Димкой и дети здоровы, свидетельствует, что мы, к сожалению, правы. Если у вас ещё и волосы начнут выпадать, то точно лучевая». Волосы действительно вскоре стали выпадать. Из всего волосяного покрова у людей остались только брови. «Ничего, ребята, ничего, - утешала товарищей Анка, помогая бабушке поить команду травяным отваром. – Скоро наступит ремиссия, вам станет легче, и надолго, волосы снова отрастут. Форма у вас нетяжёлая, так что ещё по сто лет проживёте». Люди улыбались в ответ, но их всё чаще тянуло прилечь отдохнуть, и вскоре дом, где жили взрослые, превратился в лазарет. А между тем наступил август с его прощальным изобилием: леса манили грибным и ягодным разнообразием, морошка и черника уступили черёд бруснике и малине; на картошке повяла ботва, и это означало, что пора выкапывать урожай. Всё это свалилось на Хранителей и детей, и они без устали копали, собирали, перебирали, перетирали, варили, солили, сушили – впрок, чтобы зима не была голодной и жестокой. Дети за лето окрепли, загорели и повзрослели. Даже самый младший – Ваня – научился в Анкиной школе не уставать и справляться с тяжёлой работой наравне со взрослыми, а ведь ему было всего три года. То ли благодаря стараниям старушки-травницы, то ли по естественной периодичности, но к началу сентября у больных и впрямь началась ремиссия: они стали подниматься с постелей и постепенно включаться в будни, в хозяйство, в жизнь. Волосы стали отрастать, и страшный призрак смертельной болезни понемногу отступал. Только Алексей чувствовал себя заметно хуже других: он оставался по-прежнему лысым, неистово расчёсывал кожные шелушения, почти не мог есть из-за покрывавших полость рта язвочек, а то, что съедал, извергал обратно фонтаном в подставленный таз. Его голубые глаза постоянно были наполнены слезами, а на лице застыло выражение муки, смешанной с укором: «почему мне хуже всех». «Лёш, ну не кисни, - уговаривала мужа Наталья. – выйди на улицу, посиди на крылечке, подыши свежим воздухом – глядишь, и полегчает». В ответ на это Алексей отворачивался к стене и угрюмо молчал. «Анка, сделай с ним хоть что-нибудь! – умоляла Наталья Хранительницу. – Сил нет смотреть, как он мучается!» От новолуния до новолуния просидела Анка ночами у постели Алексея, лучась на него исцеляющим белым светом, шепча одной ей ведомые гортанные слова, и ему в конце концов полегчало. Утром после новолуния Лёша встал с постели и спустился во двор. Наконец вся команда была на ногах. Жизнь потекла дальше. Глава 18. Осень. Год спустя. «Ну вот, и пришло время считать цыплят по осени, - сказала задумчиво Анка. – Год прошёл с момента катастрофы». – «Сегодня одиннадцатое?» - «Пятнадцатое. Просто вдруг вспомнилось, что мы более-менее успешно выживаем уже год. Все живы, хотя не скажешь, что все здоровы, все вместе». – «Кроме Ромочки, - вставила старушка. – Где-то он сейчас, горемычный?» - «Это не так важно, бабуля. У него всё в порядке, он от природы приспособлен лучше всех нас, - улыбнулась Хранительница. – Захочет – ещё и себе подобных наплодит. Только вряд ли захочет – он же считает, что непригоден для здешней жизни». – «Это как же он их наплодит? Один ведь?» - удивилась Светлана. «Риу всегда размножались силой мысли. В будущем, скорее всего, люди будут гермафродитами или что-то вроде того, как Роман. Ромке никто не нужен по большому счёту. Его отсутствие – это наша потеря, а не его». – «Тоже мне, потеря», - пробурчал Алексей. «Ну вот, то ли постоянство – признак вкуса, то ли упрямство – признак тупости, а только ты, Алексей, никак не меняешься. Живём-то под Ромкиным защитным куполом. А, не дай Бог, не уследим, погаснет огонь в печи – тогда не раз его добрым словом помянем, пока будем палочки ладонями тереть. Неблагодарность, Лёша, - большой грех, если ты ещё не понял, - Анка смотрела на товарища со смешанным чувством жалости и осуждения. – Ладно, давайте определим, что у нас ещё не готово к зиме». – «Дров нужно побольше заготовить», - в один голос заявили Миша с Тёмой. «Кур в тепло переместить, - добавила Ксюша, - а то они на улице замёрзнут». – «Кур можно к нам в дом, - сказала Аня, - мы им загородку сплетём из лозы и соломы постелем». – «Скоро солонухи на болоте пойдут, а там и черёд клюквы настанет, - хозяйственно заметили Катя с Олей, - а ещё хорошо бы соседний хутор осмотреть как следует: вдруг там есть что-нибудь, что нам пригодится». – «А когда гуси-утки на юга потянутся? – спросил Александр. – Можно было бы поохотиться – мясом запастись». – «Это ближе к октябрю, Саша, но мысль хорошая, особенно если ты не один пойдёшь, а ребят с собой прихватишь, - одобрила Анка. – Ещё задание для «снабженца», - она весело глянула на Димку. – Нужны тёплые куртки и зимняя обувь, а то мы всю прошлую зиму в пледы да одеяла в метро кутались, не сидеть же нам опять так же». – «Слетаю, поищу, - ответил Димка. – А вот у меня вопрос: мы икру во время нереста лосося заготавливать будем или сочтём это браконьерством и оставим в покое братьев наших меньших?» - «Баловство это, на мой взгляд, - отозвалась Светлана. – Икра – это же не еда, а деликатес, а нам о насущном думать надо». – «А я бы сейчас икорки поела, - мечтательно протянула Настя и даже прикрыла глаза от воображаемого удовольствия. – Или хоть огурчика солёненького». – «Оно и понятно, - хмыкнула Анка. – Выделим тебе из запасов солёной лососины. Хорошо, что тебя на солёненькое тянет, а не на сладенькое, а то шоколада нет». – «Найдём и шоколад, по такому случаю», - радостно заверил Крылатый. «По какому это «такому»?» - вскинулся Алексей. «Внук у нас будет. Или внучка», - просияла Наталья. «Тоже мне, радость, - буркнул будущий дед. – Мы все больны, и ребёнок больной родится». – «Не больной, а иной, - поправила Анка. – Первый ребёнок после Апокалипсиса, начинатель нового поколения, новой жизни на Земле». – «Первый гермафродит?» - не сдавался Лёша. «Второй, после Романа. Да не бойся, гермафродитизм – это ещё далёкое будущее. Ну, так что с икрой порешим?» - «А чтобы добыть икру, нам придётся вспарывать животы беременным рыбам? Не надо!» - сказала после некоторого раздумья Настя. «Я смотрю, эпоха Майтрейи ближе, чем нам кажется», - удовлетворённо отметила Анка и широко улыбнулась той самой безмятежной и счастливой улыбкой, которая когда-то привлекала к ней всеобщие внимание и симпатию. В последующие дни работа закипела с новой силой: с болота, из леса, из полей и с окрестных «соседних» хуторов в «Райский уголок» стекались припасы, необходимые для того, чтобы пережить грядущую зиму. Подросшие цыплята, превратившиеся за лето в молоденьких курочек, перебрались в загородку в щитовом домике, и Петька каждое утро будил всю детскую команду ни свет ни заря своим горластым «кукареку». На кухне целые дни стоял дым коромыслом: там мочили бруснику, солили грузди и волнушки, которых неутомимые детишки натащили превеликое множество, ссыпали собранную клюкву в большие стеклянные банки, принесённые с окрестных хуторов. «Что нам за хутор такой достался? – недоумевал Алексей. – Всё нужное приходится за тридевять земель добывать, а у нас самих ничего нет». – «Это не хутор, Лёша. Это бывший музей, - огорошила его ответом Анка. – А в детском домике жили сотрудники музея. Потому и нет ничего, что никакого хозяйства не было. Всё нужное они покупали в магазине, куда сейчас Димка улетел». Вернувшийся из «полёта в магазин» Димка принёс огромную сумку с куртками, пальто и разномастной и разнокалиберной обувью. Нашлись в сумке также шапки, шарфы и шерстяные платки. «Ну вот, зимой можно будет лепить снежных баб, строить крепости и играть снежками в войнушку», - удовлетворённо сказала Анка. Участия в общей суете не принимала только Настя: Мишка строго следил, чтобы она не утомлялась, и буквально сдувал с неё пылинки. Коля искоса наблюдал за семейным счастьем друга и мысленно придумывал себе всё новые и новые ругательные эпитеты. Наступил октябрь, в небе показались первые стаи, летевшие на юг, и мужчины засобирались на дальнее озеро, вооружившись луками, которые заблаговременно смастерил Александр как самый опытный в этом деле. Вместо собак взяли мальчишек: Юрашку, Игорька и Серёжу. «Как же они будут в октябре в ледяную воду сигать? – сокрушалась Светлана. – Поди простудятся, заболеют!» - «Ничего, им всё нипочём», - улыбнулась в ответ Анка. «Это тебе всё нипочём, не твои же дети», - огрызнулась Света и тут же пожалела о своих словах: Анка потемнела лицом и тихо, еле слышно прошелестела: «Мои погибли. Я видела, как их дом обрушило в воронку», - и вышла чересчур поспешно. «Мы все потеряли близких, - укоризненно сказал Димка. – А эти дети не зря в Анкину «школу» ходят: они и из огня целыми выйдут, и зимой голенькие на снегу спать могут. И это нужно понимать буквально». – «И Ленка моя?» - «Она как раз сейчас вместе с остальными в речке барахтается». Как бы в подтверждение его слов в дом вбежала стайка детей, все в одних трусиках и с мокрыми волосами. Среди них была и Леночка. «Ну-ка поди сюда, - Светлана подтянула внучку к себе. – Купалась?» Леночка кивнула головой. «И не холодно?» - «Не-а, - засмеялась девочка. – Баба, не бойся, я не заболею, нас Анка научила не бояться холода». – «А ещё чему вас Анка научила?» - заинтересованно спросила Светлана. «Жить в гра… в гарно…, - «гармония» была трудным словом для шестилетнего ребёнка, даже для продвинутого, - в общем, быть частью природы». – «Ишь ты, - протянула Света. – Может, ты и летать умеешь?» - «Пока нет, но научусь – вот деда обрадуется: он всегда хотел летать, он мне говорил. Ладно, я побежала», - и Леночка выпорхнула из дома. Решили, что на охоту с мужчинами пойдёт Димка – в качестве охранника: весенний набег «морлоков» ещё не забылся, и взрослая часть поселения избегала лишний раз покидать защитное силовое поле. Мужчины вместе с мальчишками ушли, и в лагере остались женщины и малышня под защитой купола и Анки. Впрочем, малышня в защите не нуждалась: они по целым дням пропадали в лесу и возвращались к вечеру очень довольные и оживлённые, неся неизменную добычу – последние ягоды и грибы, шишки и хворост, гроздья оранжевой рябины и пучки поздних трав. Спустя три дня на опушке леса показались охотники. Они бежали изо всех сил, торопясь достигнуть границы защитного купола. Димка и пацаны передвигались в арьергарде спиной вперёд, излучая чёрное сияние, крича Анкино слово и стряхивая молнии в лес. Шагах в десяти от арьергарда медленно, но неостановимо шла косматая звероподобная банда морлоков, вооружённых ножами и горящими факелами. Глядя на это шествие, Ваня дёрнул Анку за штанину и произнёс, указывая пальцем в сторону леса: «Зьйие, мой-йо-ки!» - «Ничего, Ванечка, они нам не страшны, лишь бы никого за границей защиты не догнали», - ответила Анка и погладила малыша по голове. Обитатели лагеря дружно высыпали на веранду и смотрели, как разворачиваются события. Мужчины были уже под защитой, через минуту туда юркнули и мальчишки. Последним под купол вошёл Крылатый со словами: «А вот теперь будет цирк. Весь вечер на арене клоунада!» - «Давненько у нас не было весёлых зрелищ!» - засмеялась в ответ Анка. Женщины передёрнулись, но остались на местах. Действительно, происходившее у границы силового поля больше всего напоминало клоунаду или комедийный фильм: грязные лохматые мужики с оскаленными зубами и свирепо вытаращенными глазами рвались добраться до дома и его обитателей, но натыкались на невидимую для них преграду и валились на спины. Двое или трое из них попытались разрезать силовую защиту ножами, но ножи тут же сломались, как спички. Один, видимо, самый умный, с размаху швырнул в сторону поля факел, который срикошетил в него же, и спустя секунды, гоблин уже катался по земле, пытаясь погасить охватившее его пламя. Не понимая, что происходит, бандиты снова и снова бросались на купол с воем и кулаками, и снова и снова оказывались лежащими на земле. «Да, разбойничий образ жизни фатально влияет на умственные способности», - резюмировала Анка. Клоунада длилась около получаса, пока нападавшие не выбились из сил и не отступили несолоно хлебавши. Когда последние мохнатые спины скрылись за деревьями, Анка оглядела прибывших добытчиков и спросила: «Все целы?» - «Все»,- ответил Александр и пошёл к дому, подволакивая ногу. «А с ногой что?» - «Пустяки, за корень зацепился, когда бежал. Давненько я такого кросса не давал», - Саша отёр пот со лба и вошёл в дом. За ним потянулись остальные. Впятером за две ночи мужчины добыли трёх гусей и восемнадцать уток, так что вылазку можно было считать удачной. Ужин прошёл оживлённо, запах супа с гусятиной дразнил обоняние и будоражил аппетит. Дети и Хранители, как всегда, ограничились растительной пищей, но к этому уже все давно привыкли. Даже Настя с удовольствием хлебала душистый отвар и удивлялась, почему её не тошнит. «Токсикоз, доченька, - вовсе не обязательное условие беременности, - объяснила ей Наталья. – Ты живёшь на свежем воздухе, кушаешь натуральную свежую пищу без консервантов и химии, так что, вполне возможно, что весь срок проходишь легко и без неприятностей». Мишка с нежностью смотрел на подругу и перекладывал ей кусочки повкуснее из своей тарелки. Лёша и здесь нашёл повод поворчать: «Живут некручены-невенчаны, и никакого стыда, как будто так и надо». – «Так жизнь идёт, а ЗАГСов больше нет, - резонно заметил Мишка. – Придётся тебе смириться с этим фактом, тестюшка». – «А хотите, прямо сейчас свадьбу сыграем? – озорно спросила Анка. – Как раз осенний мясоед – самое время для свадеб». – «И нам свадьбу! - хором попросили Тёма с Ксюшей. – Мы от Мишки с Настей отставать не хотим!» Детишки тут же выбежали из-за стола и минут через пятнадцать вернулись с четырьмя венками из поздних цветов: последних ромашек, жёлтых цветков топинамбура, густо-красных соцветий амаранта и резных, вычурных листьев папоротника. Эти венки водрузили на головы влюблённых пар, Анка принесла свечи, которые зажгли и дали в руки молодым. Затем последовал традиционный и совершенно излишний вопрос, согласны ли они взять друг друга в жёны-мужья, и получив положительный ответ, Хранительница торжественно соединила их руки и, как священник вокруг аналоя, повела женихов и невест вокруг стола под громкое пение ребятни. Вернув парочки на места, Анка объявила их браки совершёнными, и пригласила остальных поздравить новоиспечённые семьи. Саша принёс гитару и заиграл песню в ритме вальса. Молодые стали неловко танцевать, толкаясь и наступая друг другу на ноги, но это никого не смущало, все были очень довольны импровизированным торжеством. В этот вечер долго не расходились, и долго ещё звуки гитары и песен тревожили ночную октябрьскую темноту. Глава 19. Зима. Выбор. Зима настала в ноябре, дружно, морозно и снежно, не дав закончиться осени и обрекая людей на вынужденное безделье. Детишки полдня носились по двору, играя в снежки, а полдня высиживали на занятиях в Анкиной школе, где к практическому курсу «граномии с жизнью» прибавился курс теоретического травоведения бабы Нюши: летом она учила ребят, когда и какие растения нужно собирать и как их правильно сушить и хранить, а сейчас наступила пора рассказать, как эти травы и коренья применять на практике, какие части растений используются для приготовления целебных снадобий, а какие – для еды. Взрослые же, особенно мужчины, маялись от нечего делать. У женщин хотя бы были стряпня, стирка и уборка, а мужикам всего-то и оставалось, что носить воду в дом да ломать хворост для печки – минутные дела. Вечера опять, как и год назад, проходили под песни, стихи и воспоминания. «Света, а ты ведь историк, - вспомнила однажды Анка. – ты могла бы тоже в школе поработать. Рассказала бы детям про историю человечества – глядишь, они своим детям расскажут, так и сохранится в поколениях память о нашей цивилизации. Обрастёт, конечно, со временем всякой мифологией, и когда-нибудь детишки-гермафродитишки, порхая и кружась над головой акына Майтрейи, будут слушать сказки о героях Кали Юги, которые не умели летать и телепатировать и жили в мире больших и сложных машин, устройства которых не понимали. Давай-давай, подключайся, и внучка будет тобой гордиться. Саша мог бы детей песням всяким научить – им полезно разнообразить репертуар, а то они только со мной на санскрите петь умеют». Артём с Ксюшей, как и собирались, не отстали от Насти с Мишей, и подружки часами шушукались, обсуждая подробности своего нового положения. А в целом взрослое население было видимо здорово – никаких тревожных симптомов не наблюдалось. «Вот мне как медику интересно: все взрослые получили лучевую болезнь, - спросила однажды Наталья, - а дети и Хранители здоровы. На вас не действует радиация? Никак?» - «Помнишь огромных муравьёв, которых мы видели, когда шли сюда весной? На них радиация влияет по-другому, чем на людей. Вот и на нас по-другому. Наше сообщество сейчас состоит из трёх мини-рас: люди, дети и Хранители. Люди, как им и положено, болеют. Дети мутируют, хотя пока их мутация сильно не проявлена. А мы с Димкой уже мутанты. Радиация действует и на нас, но как – пока неясно. Может быть, наши тела падут в одночасье, без объявления войны, когда мы станем не нужны ни людям, ни детям. Кто знает? Главное, что ваше самочувствие в норме». Последующие дни опровергли слова Анки: Алексею стало хуже. Сперва он жаловался на боли в желудке, потом началось расстройство, а через неделю он настолько ослаб, что был вынужден всё время лежать в постели. Наталья, баба Нюша и Анка наперебой ухаживали за больным, но результатов это не давало – Лёша явно медленно угасал. «Ну и почему у меня ремиссия закончилась так быстро?» - спрашивал он Анку со слезами на глазах. «Как тебе сказать, дружок? – Анка задумалась, стоит ли делиться своими мыслями с эмоционально нестойким товарищем, но всё же решилась. – Существует мнение, что болезни вызваны не только факторами внешней среды, но тесно связаны с личностными особенностями людей. Они «выбирают» себе жертву по качествам характера. Это только предположение, но смотри сам: ты из нашей компании самый нетерпеливый, самый неуживчивый, постоянно чем-то возмущён, на что-то жалуешься – и именно ты заболел тяжелее всех. Это не в упрёк тебе говорится: ты спросил – я ответила. Кроме того, хочу, в свою очередь, спросить: ты по-прежнему не определился в своём отношении к существованию Бога?». – «То есть, это мне, по-твоему, наказание от Бога? Если он есть, то он страшен, жесток и кровожаден, что-то вроде наших соседей-морлоков». – «И это я слышу из уст выжившего, - усмехнулась Анка. – Ты привычно видишь только худшее в любой ситуации. А ты не думал, что Бог очень милостив, раз в ответ на твоё неверие даёт тебе возможность умереть достойно, не потеряв человеческий облик? Ты ведь мог бы быть съеден теми же морлоками или стать одним из них». – «Тоже мне милость – смерть от лучевой болезни! Хорошо тебе рассуждать, ты-то не умираешь». – «Когда-нибудь умру и я: любой организм конечен. Год назад, до Апокалипсиса, я болела так сильно, что ждала смерти со дня на день. Так что не заблуждайся на мой счёт, и на свой заодно. Физическая жизнь у всех рано или поздно должна закончиться, а потому важнее думать не о теле, а о душе». – «Тебя послушать, получается, что все события жизни безразличны». – «Не совсем так. Не безразлично влияние событий на становление души, на формирование опыта; не безразличны внутренние причины поступков – именно это и есть судьба: не события и поступки, а их связь с душой. Телу твоему никто уже не в силах помочь, а у души есть шанс. Я бы на твоём месте подумала о своей жизни, вспомнила бы о событиях и людях, постаралась бы заново проанализировать прожитые ситуации и отношения. Переоценка ценностей, понимаешь? Попробуй поискать светлые и радостные ноты в том, что представляется тебе мрачным и негативным, найди добрые черты в тех, с кем у тебя по жизни не сложилось. Поверь – это сильное лекарство», - Анка поднялась, погладила Алексея по щеке, легко коснулась губами его лба на прощанье и вышла. Внизу, в столовой, Светлана утешала Наталью, которая тихо плакала и не вытирала слёз. В углу сидела удручённая Настя в объятиях Михаила. При появлении Анки глаза всей компании обратились к ней с молчаливым вопросом. «Он занят», - вполголоса ответила Анка, присаживаясь к столу. В середине следующего дня у впадения ручья в реку вырос одинокий холмик. Александр сколотил из двух обструганных еловых веток крест и воткнул его в изножье могилы. К вечеру поднялась метель и занесла последний приют Алексея свежим чистым снегом. Судя по календарю, приближался Новый год, но эта мысль не вселяла веселья в сердца. Кончина Алексея выбила из колеи всех, напомнив, что болезнь никуда не ушла, а просто затаилась до поры где-то в глубинах тел. Уныние воцарилось в доме из золотистых сосновых брёвен. Дети стали больше времени проводить у себя, чувствуя, что их жизнерадостный и здоровый вид внесёт диссонанс и раздражение в обстановку всеобщей тоски взрослых. Хранители старались приободрить свою команду задушевными беседами и мягкими незлобивыми шутками, но у них это плохо получалось: депрессия – коварная злодейка, подкрадываясь незаметно, она забирает душу в свои цепкие лапы и держит прочно. Для ежевечерних музыкальных минут Александр стал выбирать песни одну печальнее другой, что тоже усугубляло хандру. Баба Нюша, глядя на это, качала головой и однажды спросила Анку: «Может, бражки поставить? Напьются – глядишь, повеселеют?» - «Из чего же ты, бабушка, бражку-то сделаешь? Дрожжей-то нет». – «Эх, милая, голь на выдумки хитра: сахар есть, а для затравки и гнилое яблоко сойдёт. Дети по осени дичков натащили, в подполе лежат, авось гнилое хоть одно найдётся», - и старушка, кряхтя, полезла в подпол. Бражка поспела как раз к Новому году. Димка сходил в лес и вернулся оттуда с небольшой пушистой ёлочкой. «Знаю, что грех дерево губить ради забавы, - извиняющимся тоном сказал он Анке, - но ведь праздник, нужно людей хоть как-то встряхнуть, хоть чем-то порадовать». Компания и впрямь немного оживилась: нужно было как-то закрепить ёлку, чтобы она стояла и не падала, придумать, чем её украсить, приготовить праздничный ужин – забот хватило всем. Ёлку в конце концов установили, прибив к ней снизу деревянный крест из оставшихся ещё дощечек от старых мостков. В качестве украшений в ход пошли яблоки-дички, конфеты, которые Димка всё же раздобыл на случай, если будущим мамам остро захочется сладенького, огарки свечей, разноцветные лоскутки, которые привязали к еловым лапам. Получилось нарядно, и в доме сразу запахло праздником. Полночь определили интуитивно, «по чуйке». Бражку разлили по кружкам вместо шампанского, детям досталось разведённое водой морошковое варенье, Анка с Димкой дуэтом двенадцать раз прокричали «бом-бом-бом», изображая кремлёвские куранты. По лицам людей было видно, что все молча загадывают желания. С последним ударом «курантов» все чокнулись и троекратно прокричали «ура». Некоторое время все молча ели, запивая трапезу бражкой. Королевой новогоднего стола была огромная яичница-глазунья: куры наконец начали нестись. Потом Александр взял неизменную гитару, хором спели «В лесу родилась ёлочка», «Новый год уж мчится» и ещё несколько подобающих случаю песен. От бражки лица компании раскраснелись, появился блеск в глазах, заиграли улыбки. «Так-то лучше», - одобрительно улыбнулся Димка. Но эйфория вскоре прошла, а расходиться не хотелось, и разговор мало-помалу свернул к тому, что волновало всех. «Анка, ты говорила, что радиация действует на всех по-разному, - начала Наталья. – А на морлоков она действует?» - «Ещё как! Мы все их видели – полная деградация, торжество деструктивного начала. С людьми их роднит только то, что они ещё ходят на двух ногах и не боятся огня. Когда у таких что-нибудь болит, они только злее становятся». – «А что они едят?» - «Да кто же их знает. Наверное, всё, что найдут в окрестностях. Зверя-то поймать непросто, тем более, с их морлочьей смекалкой. Может, и друг друга едят. Сколько их было весной? Человек двадцать? Если предположить, что наши осенние гости – те же самые, с кем мы имели неудовольствие познакомиться по весне, и что гнались они за нашими ребятами в полном составе… Сколько бандитов за вами гнались?» - «Человек восемь-девять, навскидку», - ответил Димка. «Вот, если это те же самые, что, скорее всего, так и есть, то получается, что эти гоблины за полгода сожрали половину своего личного состава». – «А почему ты думаешь, что это те же самые?» - «Ну не может же быть так, что мы почти за полтора года из добрых людей никого не встретили, а банды морлоков осаждают нас одна за другой? Скорее всего, они совершили грабительский кочевой рейд по окрестностям и, описав круг, вернулись к нам». – «Получается, что мы можем вычислить периодичность их появлений?» - предположил Александр. «Получается, можем. Только, если они заняты каннибализмом, то надо заложить на это поправку. Зимой еды меньше, и к весне эта банда запросто способна самоуничтожиться». – «А почему они такими стали? – спросил Мишка. – Может, потому что у них нет Хранителей?» - «Скорее, наоборот, - ответил Димка, - у них нет Хранителей, потому что основной тенденцией их развития был духовный регресс. Вспомните, что рассказывал Риу: от него ушли семь мужчин, которым постоянно хотелось жрать и было наплевать на всё остальное. Так что это дело выбора каждого, тут я согласен с Анкой: финальный отсчёт продолжает тикать». – «Но выходит, что связь между присутствием Хранителей в группе и сохранением людьми человеческого облика всё-таки существует? - проговорил Александр с интонацией глубокого раздумья.- Без ваших сверхспособностей, сильно облегчивших нам жизнь, мы могли бы стать такими же гоблинами?» - «Боюсь, что на твой вопрос умозрительный ответ дать невозможно, - Анка строго посмотрела на Александра. – Уж не хочешь ли ты найти ответ эмпирическим путём?» - «Хочу!» - Александр упрямо сжал губы, во взгляде появился стальной блеск. «В одиночку? Это идеализм. Во-первых, одиночное выживание в этих широтах непосильно физически: без должного инструментария ты не сможешь в одиночку ни построить жилище, ни обеспечить себя одеждой и обувью, а без них никак – это тебе не тропический остров, где можно ходить босиком, прикрывшись фиговым листиком, бананы и кокосы тебе тоже с ёлки на голову не упадут. Опять же – проблема огня: неизвестно, что задымится раньше при попытке добыть огонь трением – дерево или твои ладони. Во-вторых, сильным искушением при всех этих трудностях будет мысль, что где-то неподалёку есть благоустроенный лагерь с едой, теплом, людьми, Хранителями, где проблем на порядок меньше, чем у тебя, где остались твои жена и внучка. Даже если ты не спасуешь перед тяжёлыми препятствиями, голос крови и потребность в обществе сослужат тебе плохую службу». – «А я бы тоже попробовал», - неожиданно поддержал Александра Михаил. «Как? Ты бросишь меня и маленького?» - возмутилась Настя. «Нет, не брошу, конечно, - обнял жену Миша. – Просто интересно, чего мы стоим сами по себе, без Хранителей, без защитного купола». – «Ого, куда замахнулся! – присвистнул Димка. – Это ты нас выгоняешь, что ли?» - «Да никто никого не выгоняет! Поймите вы! Мы постоянно слышим от вас о духовном выборе, но большинство наших насущных жизненных проблем вы решаете за нас, потому что вам легче их решить: вы и летаете, и телепортируетесь, и вообще столько всего можете, что нам и не приснилось бы. Ну и что нам выбирать, когда мы живём, как у Христа за пазухой?» - Мишка начал не на шутку кипятиться. «Тихо, Мишаня, тихо, а то взорвёшься, - пошутила Анка. – Какие ещё есть мнения? Кого ещё не устраивает жизнь у Христа за пазухой?» - «Да не о том речь, что жизнь не устраивает, - вступилась Наталья за зятя, - речь о том, сможем ли мы поддерживать такой образ жизни естественным путём, хватит ли у нас силы духа и физической выносливости, чтобы справиться самим». «Добро. Предлагаю всем подумать на эту тему. Сроку даю до весны. Если все единодушно решатся на эксперимент, то весной мы снимем силовое поле и уйдём вместе с детьми. Уйдём не навсегда – только на год: полагаю, одного годичного цикла будет достаточно для выяснения вопроса о выборе. А вообще я рада этому разговору – вы молодцы!» Глава 20. Эпилог. «Будем жить!» Почти два месяца люди прожили тихо, каждый наедине с самим собой. Но это не была депрессивная тишина декабря, в этой тишине обострённый духовный слух Хранителей ясно различал напряжённое гудение человеческих мыслей в преддверии выбора. Они по-прежнему собирались в столовой по вечерам, пели песни, шутили. Светлана и Александр, по предложению Анки, стали вести в школе свои предметы – историю и музыку. Настя и Ксюша наливались полнотой новой жизни, зародившейся и развивавшейся в них, и были полностью поглощены этим прекрасным таинством. Жизнь внешне текла ровно и размеренно, но внутреннее напряжение усиливалось с каждым днём. Серьёзных разговоров все старательно избегали и говорили либо о насущных бытовых мелочах, либо о предметах отвлечённых. Например, однажды Александр полюбопытствовал у Анки: «Скажи, когда мы осенью возвращались с охоты, и за нами гнались гоблины, мальчишки их отгоняли так же, как ты когда-то взрывала стёкла в вагонах поезда. Это ты их научила?» - «Конечно. Я научила детей всему, что умею сама». – «А мне Леночка говорила, что не всему – летать дети не умеют», - вставила Света. «Левитация, телекинез и телепортация – это не мои умения, - ответила Анка, - это проявилось во мне в результате мутации, которую инициировал Советник из Совета Миров там, в аэропорту, одиннадцатого сентября. Научить этому я не могу. Если мутация у детей этого поколения дойдёт до таких пределов, они смогут летать, не дойдёт – возможно, проявится у их детей». – «Но светиться чёрным светом ты их научила?» - «Это естественное свечение, сопровождающее мощный выход той или иной энергии. Если вы наблюдали за мной внимательно, то могли заметить, что когда я пытаюсь что-то разрушить, свечение чёрное, во время телекинеза – зелёное, когда я смотрю сквозь пространство – синее, когда открываю запертые двери – красное, когда оказываю целебное воздействие, из меня исходит белый свет». – «А ещё какие цвета бывают у свечения? – спросил Александр. – Просто любопытно, чего мы ещё не видели?» - «Ещё бывает золотое свечение,- улыбнулась Анка. - Но для него время ещё не пришло». – «А когда придёт?» - «Когда будут определённые результаты», - последовал загадочный ответ. На дальнейшие вопросы Анка отвечать отказалась и только улыбалась. За несколько дней до конца февраля Светлана не выдержала: «Может, мы уже определились? Может, пора поговорить? Неужели так обязательно соблюдать формальности и ждать первого марта?» - «Если каждый из вас уже принял своё решение, то необязательно, - с улыбкой ответила Анка и обвела взглядом компанию за столом. – Поднимите руки, кто определился». Все, как один, подняли руки. «Ну что же, мы слушаем». - «Я за эксперимент!» - решительно высказался Александр. «Я тоже, - подхватила Светлана, - тридцать лет мы с мужем вместе прожили, так что во всём заодно». Молодые люди, которых Анка в шутку прозвала «три богатыря», также однозначно высказались в пользу эксперимента. Ксюша рассудительно сказала: «Мы с Настей при любом исходе останемся здесь. Куда нам идти-то почти на сносях?» - «Лёшину могилку на кого я брошу? - опустила глаза Наталья. – Да и дочке моя помощь понадобится. Всё лучше семьёй». – «А я и подавно никуда с места не сдвинусь, набегалась уже прошлой-то весной, - прошамкала старушка. – Здесь-то я больше пригожусь со своим опытом». – «Ну, вот и порешили, - резюмировал Димка. – Ещё раз напомню, что вы останетесь без защитного силового поля для чистоты эксперимента. Помните также, что каннибализм морлоков – это лишь наша гипотеза, а значит, вы не гарантированы от новых встреч с этими «милыми созданиями». Ну, и лучевая болезнь тоже дремлет лишь до поры. Вас это не пугает?» - «Нет!» - хором выдохнули люди. «Я горжусь вами!» - раздался голос Анки. Все повернулись к ней и увидели исходившее от неё яркое золотистое сияние. Люди ожидали, что Хранители и дети потратят некоторое время на сбор пожиток и всего необходимого для дальнего похода, но уходящие и не собирались паковать сумки и увязывать дорожные узелки – они продолжали жить в лагере так, как будто ничего не случилось и не намечалось. Только Крылатый два дня порхал над территорией, пытаясь убрать защитное поле. Наконец он кликнул на помощь Анку: «Ну и сильную же защиту Ромка соорудил – никак не снять». Анка взмыла над лагерем, осмотрела купол и сказала: «Просто ты неправильно делаешь. Чтобы снять защиту, нужно в обратном порядке повторить все круги, петли и «восьмёрки», которые выписывал Риу, когда её ставил. Да, головоломка из детского журнала «Мурзилка»: «помоги мышке найти дорогу к сыру» - мы же и не следили толком за его пируэтами. Давай-ка вместе и повнимательнее». Хранители взялись за руки и стали вместе кружить в воздухе. Через четыре часа силовое поле над лагерем было ликвидировано. Первого марта дети собрали все свои пледы и одеяла и принесли в дом взрослых. «А вы-то что же, ничего с собой и не берёте?» - удивилась Светлана. «А нам ничего не нужно», - широко улыбаясь, ответила Аня, и остальные дети согласно закивали головами. Анка отозвала в сторонку Александра: «Как я понимаю, командовать парадом будешь ты? Пойдём», - и повела его к щитовому домику. Войдя внутрь, Анка повозилась в дальнем углу и достала ружьё и патронташ, набитый жаканами. «Вот, возьми. Пока мы были здесь, в огнестрельном оружии нужды не было, а теперь может пригодиться. Дай Бог, чтобы не понадобилось». Александр бережно принял ружьё и любовно погладил ствол: «Надеюсь, что не пригодится, но с ним всё-таки спокойнее». Взрослые высыпали из дома проводить уходящих. «С Богом!» - сказал Александр и крепко обнял Анку, потом пожал руку Димке и хлопнул его по плечу. За ним потянулись прощаться и остальные. Несколько минут длились объятия и поцелуи. «Баба, не плачь, я вернусь через год», - Леночка гладила по мокрой щеке прослезившуюся Светлану. Баба Нюша мелко крестила детишек и щурила слезящиеся глаза. Наконец прощание закончилось словами Анки: «Долгие проводы – лишние слёзы», - и дети во главе с Хранителями двинулись по тропинке весёлой светлой стайкой. Они радостно уходили в наступающую весну с тревожным, острым ароматом пробуждающейся влажной земли, готовой принять в себя семена и наполнить их животворящей силой. Когда они скрылись из виду за деревьями, Александр оглядел оставшихся в лагере весёлым плутовским взглядом и сказал: «Ну что, братья и сестры? Будем жить?»