Мастер, послушайте, нет, торопитесь
Во мне разглядеть глубину карих глаз.
За всю вашу глупость – я искупитель,
Февраль-конокрад, не умеющий красть.
Мастер, послушайте, вы меня помните,
Нам дали возможность исправить ошибки.
Звезда – черновик уравнения комнаты
Зубами полночи тонко прошитый.
Я Ника – победа, я ваше беспамятство,
Я совесть, таящаяся в закутках.
Покой ли, пентакли – я пяльца, я пальцы,
Я пена полета в озябших руках.
Я – Ника, победа, и совесть, и жалость,
Меня вам не вспомнить, меня не забыть.
Я Солнце, которое учится падать.
Я вечность, которая пробует жить.
Фарс с четвертого этажа
Доктор, прошу, пропишите мне крылья,
Эксплуататоры небо – открыли!
Я истребитель второй эскадрилии –
Грядущего!
Я – испытатель.
Доктор, я не успеваю!
Доктор, поймите, если живу – то летаю.
По-другому не лучше.
Жалую кровь вам из пальца.
Терплю рыбный градусник.
Микробы времен, перепугавшись, шарахаются.
Уколы глядят в мои руки и томно, и ласково.
Троллейбусным зайцем
Я пропускаю русский и географию.
Доктор, я падаю, каждую ночь, я падаю!
Доктор, крылья – последняя память, несмятая.
Доктор, а летчики храбрые очень, правда ли?
***
Крепчает мороз и чай.
мир надколот.
- Роберт. - Не отвечаю.
- Роберт! - Не отвечаю.
- Роберт!!
Молчу.
Потому что меня забыли.
Бросили
В изморось холодеющую.
Колокольчики рос
превратились в снежинки-ножики
и дыхание оледеневшее.
Посреди семи метелей воющих
Я невольно остался
звенящей морозной рощей.
Только что ж вы творите,
Товарищи?
Дор-рогие мои...
Хор-рошие...