Что ты со мною делаешь,
что ты мне говоришь?
Слышишь, Париж?
Видишь, Париж?
Знаешь, Париж?
Все бродяги твои изысканно так просты,
словно есть у них дом где-то там
неземной красоты.
О, как весело нам в нечистом твоем метро –
там играют «Бесаме мучо», танго, фокстрот…
Поднимусь на вечерний Монмартр и сяду под Сакре-Кер,
чтоб глядеть на твои огни, как в глаза – в упор.
Чтобы тайны твои ты разбалтывал мне налегке
на французском, арабском, бенгальском своем языке!
Ароматы твои буду помнить я долго, до…
тех пор, как состарюсь, как мой состарится дом.
Круассаны твои, «Шанели» твои, «Ферро»…
Даже вонь негритянской мочи в ветвистом твоем метро!
Буду помнить я площадь с веселым названьем Пигаль,
и как Элвиса Пресли старик из Нью-Йорка играл!
Там священные тени бродили – ты помнишь ли кто?
Кто стоял там в цилиндре и в сереньком летнем пальто?
***
Облака говорят на санскрите,
Облака говорят на латыни…
Говорите со мной, говорите!
Этот день был тяжелый и длинный.
Облака надо мной проплывают
и словарь драгоценный роняют:
«агни», «веды», «поэта грекорум»
и рифмуют его с «романорум»…
Древний агни горит в наших жилах,
мимо стройная дэви проходит.
И в уме все слова колобродят:
Веды – ведьма, медведь, джива – живы…
Облака знают все, все видали:
древних ариев славу и горе,
древних греков дороги и дали,
древнеримских владений просторы.
Но к истокам припасть тянет снова,
что в санскрита живительной влаге.
Мама – мата, брат – братар, и слово
полыхает огнем на бумаге!
***
Он говорит: "Я давно одноклассников не видал,
мы так редко стали встречаться в последние 10 лет..."
Он говорит: "Я с Машкой ходил туда,
где "Гости из будущего" тогда давали концерт".
Я ему говорю, что рифм половодье меня
так захлестывает, что только давай держись.
Творчество - это молитва, что жжет посильней огня,
и это - моя стихия, мое проклятье и жизнь!
Он говорит: "Какие суки - вчера
вновь не пришли электрики, света в подъезде нет!"
Он говорит: "А предки мои с утра
желают бутылку водки и блок сигарет."
Я говорю: "Ведь этот роман, представь,
мне дали на пару дней, и я прочитала его.
И после него я стала верить в Христа,
и поняла, что есть на свете любовь!"
Он говорит: "Я жить без любви устал!"
И так ли мне важно, что еще скажет он?
Но, Боже, как он целует в губы (или в уста)!
Таков мой самый странный роман...таков
мой вечерний звон!