Исшепталась во тьму... Губы-вишни
исклевали печали до ран.
Ты, наверно, вовек не простишь мне,
что не вместе мы пили туман
с ароматом черемухи пьяной,
той отцветшей так рано весной.
...Не ждала тебя в доме саманном,
на скрипящем крылечке резном.
Исшепталась во тьму... Тихо вторит
ветер, звезд вороша угольки.
Не делила с тобой счастье-горе,
не спасала из мутной реки,
не тянула из хлябистых селей...
И не жгла пред иконами свеч.
Скоро снегом укроют метели
перекрестки несбывшихся встреч.
Может, все же с лучом предзакатным
сам ко мне ты дорогу найдешь?
Дом узнаешь по крыше в заплатах,
сад вокруг, в пятнах ярких рогож
из осенней листвы златоцветной.
Ею вновь набивает суму
листопад... Я до самых рассветов
в том саду... исшепталась во тьму...
О Ладе
Густеет небо. Август. Ночь темна.
Крыльцо облито мягким лунным светом.
Присело на ступеньку рядом лето,
как я – босое и почти раздето,
на голове – вихрастых кос копна.
Умолк хорал лягушек на пруду.
Беззвучно звездопадом брызжет небо.
Белёсый месяц прячется за вербу.
Во мне в такие ночи плачет ведьма,
забывшая исконную волшбу...
Ещё немного – тьмы падёт оплот:
лучи пробьются сквозь тумана кокон,
с небес раздастся дробный конский топот,
и Див придет с Денницей ясноокой,
что за поводья новый день ведёт.
И лето, задремавшее на час,
зелёным взглядом одарит спросонья,
осыпав луг росою, словно солью,
уйдёт неспешно вдаль по чистополью
и осени свои права отдаст.
В сентябрьской позолоте пектораль,
такая же, как я носила в прошлом
поверх рубахи и понёвы с прошвой.
Рассыпаны во мраке знаний крошки,
и я гляжу сквозь тёмную вуаль.
Давно века свернулись берестой,
Где Русь живых богов встречала радо.
Забыты веды, сказы и обряды.
Ушли Перун и Макошь, только Лада
осталась в каждой женщине простой.
Пробуждение
Как странно, но окна мои не помыты
осенним дождем, а заплаканны просто.
И ветер горстями мне золото сыплет
на косы.
Где вечер, где утро - уже не понятно.
Опалово-дымчатый полог у буден -
надеждой заштопан, но сильно измятый,
как судьбы.
И сны серо-синие ночью разлиты -
горчат предрассветные алые росы,
их топчут суккубы под видом Лолиты
раскосой.
Тревожно шумят чуть охрипшие ветры,
а море рожает цунами отродье.
Душа моя сирая с язвами лепры
тут бродит.
Грохочет вулкан, что проснулся внезапно,
и нечем дышать - только хлопьями пепел...
И ужас заплатки "сегодня" на "завтра"
налепит.
Наверное, все же, пора мне проснуться
а окна помыть от потеков печали.
И луч обогреть, мутноватый и куцый,
свечами.