Мне бы успеть все слова эти выплюнуть,
Пылью, пылью станет твой шаг,
Мне бы только докурить последнюю,
Мне бы повернуть часы назад.
А потом в сиянии месяца,
Что в безоблачном небе ночном,
Скрипнет, вскрикнет и наверно повесится,
А пока говорим, сидим и пьем.
Да, в жизни так все же случается,
Мне бы вытащить из под сапога,
Монету золотую, что все еще ценится,
Мне бы вытащить ее до утра.
В этих стенах молчать не ценится,
Это по душе и не допрос,
Мы не на Лубянке и в нас не целятся,
Где все знают и ставят новый вопрос.
Пылью, пылью еще с тобою надышемся,
Нам бежать дыхание сбив,
А пока мои письма пишутся,
Пока я вижу глаза напротив твои.
Маем с тобой наши жизни венчаны,
Чемоданы собраны сотый раз,
Это я стал тобой не долеченный,
Это я резал монологи длинных фраз.
Что бы разнести их по миру в цитатах,
Пылью, пылью пустить им в лица,
Смейся над ними, крой их матом,
Я ко всему привык в нашей столице.
Стул качается, или в голове, все одно
Нам дышать разрешили,
А когда мы почуяли дно,
Нам права наши вслух повторили.
Пылью, пылью жизнь мою жизнь писали,
Ладонь поведется по ней слегка,
И как карточный дом при вокзале,
Рухнет от прикосновенья локтя.
Трамваи
Из чашки капал чай на потолок, за окном наступало утро,
Трамваи звеня бежали потоком, ехали все кому было не лень,
В них ехали бок о бок, счастливые и несчастные люди,
Вот так начинался, звоном, и каплями на потолке, новый день,
Вчитываюсь в газету, постаревшую на целое утро,
Солнце уставшее, только вставшее, слепит мои глаза,
А кому-то необходимо, ведь кому-нибудь просто нужно,
Что бы солнце с утра восходило, и вечером уходило назад.
Нагнетают транспаранты и лозунги, в руках огрубевших — флаги,
На них белым по красному сказано:«Вернем стране светлое прошлое»,
Хотят стать как раньше серьезными, не жалея при этом бумаги,
Не жалеют и масляных красок, и улыбок для обычных прохожих.
Отвлекся на эту картину, а между тем в руках стынет газета,
С каждой минутой становясь все непригоднее и глупее, читаю:
Замерзли провода трамвайные, встало движение транспорта (прилагается смета),
Работники разводят руками, но это провода не согреет, стоят обсуждают.
У нас в подъезде каждый день замерзают окна, ничего не поделаешь,
Только с утра до вечера разговоры ведутся, мол: «окна заледенели»,
Для себя уяснил — все к обсуждению склонны, если даже не веруешь,
А уж коль веруешь, так подавно чешут, а какие преследуют цели?
Вот починили, тронулись, и кажется будто всем миром на станциях,
Стали приветствовать трамваи, кто флагами, кто корзинами, кто матюгами,
Повалили в трамвай все подряд, кто не поместился устроили танцы,
Так согревается наш народ, топчась на месте, да размахивая руками.
До чего ж интересная эта картина, день необычайно серьезный — митинг!
Пригласили б, кого из артистов, или мастера слова, допустим поэта,
Что б растопил окаменевшие души, тогда бы и стихли похабные крики,
Так о чем это я? Уже день, а у меня в руках старая, утренняя газета…
Рейте флаги, трубите громом
Рейте флаги, трубите громом,
От стихов, что трогают душу,
Нет картин нарисованных лучше,
Чем те, что написаны словом.
Выводи чернилами строки,
Что бы каждый пришедший слушал,
Твой голос охрипший от стужи,
Что потерян был по дороге.
Каждый раз умирать и рождаться,
Стать актером внутри и снаружи,
Высказать все, и все разрушить,
Что бы создать и не повторяться.
Флаг подними, удар барабанов,
Слышен на улице «Новых поэтов»,
Ты среди тех, кто чувствовал это?
Так встань же у изголовья парада.
Бодрым шагом, ступаем, строем,
Наше оружие перо да бумага,
Сильнее чем за поясом шпага,
Ими культуру мы смело строим.
Рейте флаги, трубите громом,
От стихов, что трогают душу,
Нет картин нарисованных лучше,
Чем те, что написаны словом.