Забежала однажды неизвестно откуда в волшебный лес чужая лиса. Рыжая как огонь, с пушистым хвостом, белой грудкой и острой мордочкой. Чудо что за лиса. Красавица. По кустам шныряет, все уголки-закоулки обнюхивает и удивляется: что ж за лес-то такой особенный!? Никто никого не пугает, никто ни на кого не охотится, а главное и ей самой ни на кого охотиться неинтересно. Зайцы толстые скачут прямо под носом, а ей дела нет. Все звери сами собой сыты, все довольны. Посмотрела она на эту благодать и решила: надо тут оставаться. Хватит по курятникам шастать, да от собак улепетывать. Пока гуляла да осматривалась, вышла на главную лесную поляну. Да и куда деваться – через нее все лесные тропки проходят, все дорожки к ней ведут. Видит, а на поляне-то дерево, а в дереве – нора. И не простая нора, а с дверью, с окнами, а на окнах еще и занавески в цветок. Всем норам нора. Залегла тогда лиса в кустах и смотрит: «Кто ж это, думает, в теремочке-то живет? Какой-такой зверь особенный?»
Вдруг дверь в норе отрылась широко, и на поляну Лисец вышел. Толстенький, веселый, хозяйственный – веником помахал, половик вытряс, цветов нарвал поблизости – и опять в дом.
– Так, – думает лиса. – Дура я буду, если не познакомлюсь. Видать, важный это в лесу зверь. Может даже и главный.
А сама уж из кустов по траве высокой рыжим ручейком сочится – прямо к двери, к чистому половику. Постучала в дверь, и говорит: «Сама-то я не местная. Может откроете путешественнице? В вашем лесу я пробегом, да вот думаю – не остаться ли?»
Лисец услышал, и открывает: «Здравствуй, лиса-красавица, – говорит. – Добро пожаловать. Проходи чай пить. Как раз к завтраку».
Лиса в дом зашла, и ахнула. На полках припасы, на столике в углу журналы, в шкафу книжки самые настоящие, на центральном круглом столе цветы в деревянной вазе. И самовар кипит, и в очаге котелок с кашей булькает, а Лисец из буфета красивые чашки достает. Одно слово – уют, доведенный до полного комфорта. Обзавидуешься.
Сели чай смородиновый пить, ну и разговорились. Лиса про другие леса рассказывает, про охотников злых и собак прилипчивых. Лисец руками только всплескивает: какой непорядок вокруг творится. Ну и про волшебный лес рассказывает – что тут да как устроено, какие законы, какие порядки. Здесь лиса поражается: вот ведь как оно бывает! А больше всего ей интересно, кто ж за зверь такой ее чаем-то поит? Явно непростой зверь. Да и дом ей нравится так, что аж слюнки текут.
В общем, пока чай пили выяснила путешественница, что Лисец в лесу волшебником оставлен за порядком смотреть, и что весь лес, все зверье его слушается. Еще больше завидно ей стало. Но виду не показала, а сама хитрющую хитрость замыслила. Спрашивает между делом вроде:
– А давно ль волшебник-то из леса ушел?
– Да уж порядочно, – Лисец отвечает.
– И как ты без него один? Справляешься?
– Справляюсь, – говорит Лисец. – Трудновато конечно с червяками договариваться, а остальное все потихоньку получается. Ну и с ними справляюсь, но с трудом.
– Хм, – начинает лиса, – а ты уверен? А лес-то как думает? Все ли считают, что ты справляешься? Может и недоволен кто, да только сказать стесняется? Это ведь дело такое: законы писать. Кому-нибудь может и помешал твой закон, а он и спорить боится?
– Да вроде всем хорошо, – заволновался Лисец. – Да наверное сказали бы, если б что не так…
– Ну не знаю, – хитрит дальше лиса. – А ты сам-то спрашивал? У всех ли?
– Да разве ж у всех сразу спросишь, – признается Лисец. – Много ведь тут и зверей, и птиц, и трав, и деревьев, уж молчу про насекомых. Трудно у всех выяснить, что им нравится, а что нет. Но ведь сказали бы – пришли бы. Мне так думается.
– На самотек пускаешь, – упрекает лиса. – А спрашивать у всех надо. Чтоб не обидеть никого. Ведь вот как у людей-то делается…
– А как, – спрашивает Лисец?
– А вот надо выборы назначить, – советует хитрая лиса. – На должность Лисеца. Если все звери тебя выберут, значит они тобой довольны, и ты хорошо в лесу работаешь. А если нет, значит с делами не справляешься, и они только из страха перед волшебников тебя слушаются. Ты подумай серьезно: я помогу спросить-то, если что. Нельзя ведь простых зверей обижать.
Допили чай. Лиса попрощалась, и говорит: «Пойду себе нору присматривать пока. Я зайду завтра, а ты думай.»
Ушла она, недалеко в сухой листве зарылась и подглядывает. А Лисец и покой потерял: вдруг и вправду он не справляется? Ведь он же маленький, а лес-то эвон какой большой. И за неделю весь не обежишь, на коротких-то лапах. Может и впрямь про кого забыл, а кого и обидел?
Ночь Лисец не спал, ворочался, а утром решился и пошел лису искать. А та уж и тут как тут: «Привет, – говорит. – Как спалось?»
«Плохо спалось, – отвечает Лисец. – Думал я думал, и решил, что ты права, наверное. Давай выборы проводить. Только как их проводят – я ведь не умею? Из кого выбирать-то?»
– Тут главное вот что, – морочит его лиса. – Главное лес не путать зря. Пусть из кого угодно выбирают, хоть даже вот из нас с тобой. Меня не знает никто, так что тебе и бояться-то нечего. А если что – все все сразу и расскажут, потому, что бояться не будут. Это называется демократия. Власть зверей».
– Ага, – согласился Лисец. – Ну раз так называется, то пусть. А еще что делать надо?
– Да ты не беспокойся, – уверяет лиса. – Я сама все организую – я-то быстро бегаю. Всем расскажу, что и как. Скажу: «голосуйте, или проиграете». И к воскресенью прямо на поляне и проведем. Выберемся, кто куда.
На том и согласились.
Всю неделю лиса по лесу шныряла без устали. Со всеми зверями переговорила. Зайцу наобещала: «Меня выберешь, я тебе тут такую морковку выращу, что ты и не видывал! Огромную и слаще сахара!» Медведю новых пчел зазвать в лес гарантировала: «Они тебе, Миша, в три раза больше меда давать станут. Пяти сортов». Хомяку отдельное зерновое поле со всеми в мире злаками посулила. Ежу – сушеных грибов воз. В общем – всех до последнего зверя обошла. Особенно червяков обхаживала: «Вас, – говорит – Лисец сильнее всех обижает. Рыть не дает. Грызть не дает. Разве ж так можно? Приходите голосовать, меня выбирать. Я за вас всегда заступаться буду».
Только кусты ходуном ходили, как она бегала, да крутилась. Отовсюду ее шепот раздавался.
А Лисец – он никуда не бегал. Он дома сидел и грустил. Лапой подбородок подпер, и думает себе думу горькую, чуть даже не плачет.
Наконец и воскресенье настало. Весь лес на поляну пришел. Сели звери вокруг и ждут, что дальше будет. Вышел и Лисец из дому, присел на крылечке: помятый от мыслей и встрепанный. А лиса причесанная да пушистая, красивей прежнего – скок на пенек и громко кричит: «Объявляем в лесу выборы на Лисеца! Кого из нас лес выберет, тому и быть Лисецем, того и нора вот эта будет. А кого не выберут – пусть в другой лес идет. Чтоб не мешать законно избранному. Вот две ямки и куча шишек. Кто за меня голосовать пришел – в левую ямку кидайте. А кто за этого притащился – вот в правую. Как все проголосуют, так ворона пусть три раза каркнет: а мы пока за кустами посидим, чтоб не мешать вам думать».
Ушли они с Лисецем в кусты. Лиса смотрит победно: мысленно уж всю мебель в лисецевом доме по-своему переставила. А Лисец только вздыхает, да о своем беспокоится: не обидел ли он кого вправду? Не пора ль ему в самом деле в другой лес уходить? Не подвел ли он волшебника, который ему этот лес поручил?
Наконец ворона закаркала. Выскочила лиса из кустов – и молнией к ямкам. А вокруг них весь лес собрался, и коврик длиннющий расстелен: от поляны и до самого последнего волшебного дерева на краю волшебного леса. Лисец тоже приплелся. Смотрят, а в ямах-то ни одной шишки. Ни в той, ни в другой. – Как это!!!? – кричит лиса. – Вы что же это???!!! А выборы как же???!
За всех сразу медведь ответил.
– Ты, лиса-красавица, – зверь хитрый, но глупый. Если бы мы тут стали твои шишки кидать, то вроде как стали бы Лисеца нашего с кем-нибудь сравнивать. Хоть даже и с тобой. Вроде как, мы бы решать начали: кто лучше, а кто хуже. Но вот только сравнивать-то мы не будем, потому что таких как ты – хитрых да глупых – хоть пруд пруди. И даже рыжих и красивых много. А вот Лисец – он только один на свете. Наш. Так что коврик мы тут тебе постелили, чтоб уходить мягче было. И иди-ка ты себе сразу, и на здоровье».
Потом еще к Лисецу повернулся, и тоже строго сказал:
– Чтоб в последний раз! Тебя тут что? Тебя тут любят – вот оно как! А когда любят – ни с кем не сравнивают, ни из кого не выбирают. Ты лучше озаботься, самовар поставь, а мы пока гостью-красавицу проводим.»
Куда та лиса потом подевалась – об этом в лесу никто не помнит. Ну а чай-то на поляне все вместе пили – самовар раз десять ставить пришлось. Только вот наливал в тот день не Лисец – его лапы не держали, он на пне с чашкой сидел и отдувался.