Посвящается О. С.
I. Он
Возможно, я забыл
Или еще забуду…
Не говори напрасно.
Время, не беги.
Как страшно и легко
Всегда поверить чуду,
Когда соленый пес
Касается ноги
Шершавым языком
И лижет. В бесконечность
И тянет в неизбежность –
К тем миллиардам брызг,
В тот краткий миг конца,
Когда твою конечность
Облизывает море.
И обдувает бриз
Тебя. Откуда же ей знать,
Что жизнь твоя опасна?
Ликуй или грусти.
Качается земля,
Когда болтает бриз
Неведомое счастье
Меж небом и водой -
В подобье корабля.
II. Она
Уйти за горизонт
И броситься на скалы.
Убиться и пропасть -
До Страшного Суда,
Чтоб вновь не увидать
Не рельсы и ни шпалы,
Которые умчат
Отсюда навсегда.
Ты нравишься ему?
Тебя не удержали?
Ты всё решил и сделал:
Сам решил уйти?
Так пожелаем же
Дорогу без печали
К тем горизонтам, что
Навек не перейти.
III. Они
Подумаешь: “в закат”
Уплыть в хмельной печали!
Не скроешь за кормой,
Что видно за версту.
Они - сейчас с собой,
Как камень, что катали,
Как слово и как косточка
В зеленом жадном рту:
Любовь.
Нежная ночь
Нежная ночь
С предвкушением лихорадки.
Шрам от цветка.
И миф зелёного серебра.
Правда щекочет,
А страх хватает за пятки
Ветром ли, веткою по стеклу.
Но ночь всё равно добра.
Это про наш огонь
В храме умершего лета.
Жаркая схватка тел,
Хоть и прохладно внутри
Было. Он взял ладонь,
Как закурил сигарету.
После обнял за плечи
И говорил: - Смотри,
Над океаном беду
Бьёт острым копытом Солнце.
Скоро придёт пора
Гонки для колесниц…
Крымскую чехарду
Сменит в вагонном оконце
Серым туманом Руси
С пунктиром пролётных птиц.
* * *
Двое безумцев назад
Смотрят - в открытое море.
Горы вооружаются
И светлячок в ночи…
И нужно так много сказать,
Ведь плавание - старое горе -
C каждым толчком продолжается
Бусинкой бледной свечи.
Взрыв и один - одна
Падают за борт, как на пол.
Ровно, как те копыта
За пароходный борт.
Так распухает страна -
Живот. Помашем ей шляпой.
Вспомним ту, что убита
В осенний сырой аборт.
Мало: “всего один”?
Вряд ли меня поймёте,
Вы, миллионы красивых
Средь разных гремучих дел.
Только крылатый сын
В летнем водовороте
На лошадиной гриве
К Солнцу не долетел.
Прибалтийское
Трёхлетнего мальчика
Мама за ручку вела
Балтийской дорогой,
Где раньше зияла воронка -
Лет тридцать назад. Всё минуло.
И дюны без зла
Глядят на бабёнку,
Что тянет куда-то ребёнка.
Над Юрмалой - тишь.
Вот крупнозернистые небеса
Усеяны белыми дырами.
Пенными брызгами
Балтийское море
Приняло двоих - полчаса
Назад. Мир из отмелей
С страхом притворным и с визгами
Мальца… Много всплыло.
Но ты всё равно приколи
Вон ту фотографию. Прошлое,
Как официантка в переднике,
Имперского детства
Песчаной латвийской земли
С холодными соснами.
Чайки, как Бога посредники…
* * *
Допитая чашка.
Кафе слюдяная стена.
Песочный пейзаж.
Этот ветер - играющий вереском.
Чернильная туча.
Черничный - безмерный - мираж.
Миф яхтовых мачт.
Дальше? - Сигулда. Дзинтари - прелестью
Прельщающий чистую публику.
Вот ты трёхлетний бредёшь
Бетонной дорожкою -
Мама почти неодета… -
Латвийскою сказкой - чрез лето,
Чрез правду, сквозь ложь
Бровастого деда
С большого цветного портрета.
* * *
Уедешь. А после - ноябрь.
Но не сразу поймёшь:
Что было - то сплыло.
Почти ничего за спиной.
Вот, разве черника.
Дорожка. И мама - с тобой,
Что за руку тянет - во флаги
С чернеющей крепом каймой.