Весна растворялась в кружении света .
Летела дворами в расстёгнутой куртке,
Влезала собакам в пустые желудки
И в них притворялась говяжьей котлетой.
Журчали от счастья желудки собачьи,
Ходили собаки счастливой походкой…
Легко управляя резиновой лодкой,
Гребли через лужу индейцы – Апачи.
Серьёзные войны, в руках бумеранги.
Текли по щекам акварельные краски…
Три кошки с плакатами: «Требуем ласки»,
Помойных котов разделяли на ранги.
Серьёзный мужчина на облаке сидя,
Над городом пел несерьёзные песни.
Старушка не знала веселья, хоть тресни,
Брела по дорожке в задумчивом виде.
В ней было немного от знака вопроса,
Немного от послерождественской ёлки.
Весна каблучками прищёлкнула звонко,
Когда с ней столкнулась буквально нос к носу.
«Веселье – не самое глупое дело,
Ты, вижу, задорно смеёшься, без фальши,
Пора мне, пожалуй, на север, по-дальше», –
Моргнула старушка и вдаль улетела.
«Прощайте, Зима!», – зазвенела ручьями,
Весёлым дождём пробежала вприпрыжку,
Обняв неспокойное сердце мальчишки,
Сильнее заставила биться ночами…
Австралия
Собака лежала на грязной проталине
Под серой трубой, уходящей в Австралию,
Где пьют кенгуру за собачее здравие,
Не зная, что зимы здесь плохо проварены.
Что кости в кастрюле до варки обглоданы,
Что в этих костях ни единого запаха.
Что лютый февраль вроде старого лабуха,
Не ценит желудок свой уксусно-содовый.
Глотает пургу, барабанит по клавишам.
Танцуйте и войте, скулите, пожалуйста.
Лежишь под трубой? На похмелье не жалуйся.
Ни крохи любви от судьбы не достанешь там.
А нужно ли? Жизнь полиняла каштаново
Внутри не стучало, не билось, не цокало,
Ушли донжуаны за свежими соками.
Смешно называть кобелей донжуанами,
Они бессердечны и злобны, как правило.
С чего это вдруг размечталось о нежности?
Собака лежала. В слепой неизбежности
К ней белым огнём приближалась Австралия.
Дерево
Дерево видели напротив острова
В цветах разноцветных, в зелёных звёздах?
Вдыхали под ним соловьиный воздух?
Срывали плоды с него – тучки чёрствые?
Ели их, плакали, от счастья мучаясь,
Судьбу проклинали, скрывая маски?
Там каждая тучка – куличик паски,
Господнего тела кусочки лучшие!
Хочется к острову? Добро пожаловать!
Мечты обернутся фантомной былью,
Горячее сердце затянет стылью,
Холодное вспыхнет кострами-жалами.
Выдержишь, пустишь ли к себе за пазуху
Гостей нарисованных, чёрных в красном?
Судьба разлетится песочным пазлом,
Пойдёт по дорогам пустынной засухой.
Стерпишь ли ангела в погонах пристава?
Впитаешь смирение кротким сердцем?
Посмеешь душевный принять Освенцим?
Сломаешь гордыню молитвой истовой?
Люди, увы, не всевышнесортные,
Пойдём на плоту, ты посмотришь близко
Своими глазами на тех, кто в списках.
Живые – они, мы пред ними – мёртвые.