Для размноженья сделано не мало,
Всяк сущий поспешает преуспеть,
С покровом ночи приподнять забрало
И губы сладкие за «так» или за деньги поиметь.
Все виды множатся успешно,
Не дремлет базовый инстинкт,
Одно тревожит в этой спешке,
Глупцы быстрее появляются на свет.
Пока мудрец подумает о теле,
Балбес уже на корпус впереди,
И кроет все незанятые цели,
И умножает грех своей беды.
Потом мы сказки сочиняем
О дураках, что всюду и везде,
И мудрецах, о коих население не знает,
Их мало и они всегда в нужде.
И некого винить в суетном море,
Глупец, как пробка, не плаву,
А умный сам к себе с укором,
Ни плавать, ни лететь ему.
Выходит, Дарвин ошибался,
Считал, что лучший победит…
Вот так мудрец ни с чем остался,
А глупый быстро сам к себе привык.
СТОН И ВОЙ
О, Господи, ну кто нас от себя избавит
И мудрость с честностью поймёт,
И спрячет глупость, милостью разбавив,
И лоб разбитый скромностью утрёт?
А может так задумано Всевышним
И зависть каждого велит ему идти на бой,
И новой стенкой уменьшать число извилин лишних,
И снова суетой заполнить кратковременный покой?
Иначе как понять всю ту же дикость
И вечно повторяемый «отбой»,
Сначала в драке кто то лишний,
Затем в тиши всё тот же стон и вой.
ПЛОХИЕ МЫСЛИ
О, Господи, прости мне мои мысли,
В них нет ни зависти ни зла,
Я просто не могу прожить иначе
Неделю, месяц, даже дня.
Я не лукавлю пред тобою,
Ты вечен и велик, как мир,
Но как соединить себя с собою
И верить в то, во что никто не вник?
Ну, как поверить в то, что зло напрасно,
И что к добру оно придет,
Когда вокруг все так ненастно
И даже точно наоборот.
Грехи людей, как ранги в генеральном штабе,
Чем больший грех, тем выше звание и пост,
По ним свои поступки мерят
Те, кто стремится на помост.
Убить, украсть, соврать – почти как часть досуга,
Неверность в моде, как пальто,
А милосердие – так это роскошь,
Которую увидеть можно лишь в кино.
И церковь, Господи, твоя обитель,
Ждет подаяний и земель,
Ей тоже хочется, прости, Христа хранитель,
Богатства, славы, низких от грехов потерь.
Ну, что мне с мыслями прикажешь делать?
Не вижу я добра нигде,
Куда ни посмотрю, лишь подлость замечаю
Во всем, во всех и, в том числе, в себе.
Ну, сотвори хоть маленькое чудо,
Заставь богатого сомлеть,
А бедному добавь немного
И детям, Господи, ну научи их не болеть.
И как-нибудь, хоть между строчек,
Черкни на Землю письмецо,
Мол, есть я люди на том свете,
Вы ждите, я явлюсь пред ваше бренное лицо.
А то совсем уж страшно стало,
Никто не мыслит сам с собой,
Вот день прошел и каждому чего- то мало
И завтра снова за своим, как в вечный бой.
О, Боже, не гневи на злые мысли,
Я не совсем уже того…
Еще могу чего-то делать,
Вот только думать не могу я хорошо.