И черный чай в глазах, не стынущий с годами,
Случайно опрокинулся во все, что в доме:
В романы, пианино, коврик самотканый–
Во все места, где я привык таиться, кроме
Души чужой. Должно быть, избегал потемок
Спокойный ровный свет. Мерцая пеной тайн
в молочных блюдцах глаз с оранжевой каемкой,
Старик взглянул – как ветхий, но прямой платан.
В тот миг открылось: все вокруг бегут – от зим, уколов совести,
Кредитов, битого себя, любви, забот,
Лишь он, собрав в мешок сестер и жен, идет.
И тростью тикая по циферблату троп,
Вливаясь в души, растворяет тяжесть, сеет невесомость.