Я впитываю весну прожилками-венами листьев. Беру в ладони снег – он тает – между пальцами, вниз по нарастающей, водопадом. Хочется за ним – пригнуться к земле и нарвать подснежников, охапку, две. Прижать их к груди и пропахнуть голубым запахом ранней весны, чистого талого снега. Хочется не поранить ни одного цветочка, а нежно, бережно нести их по улице, выглядывая сквозь белое и зеленое проходящих мимо людей, попутно раздаривая каждому по цветочку – держите, не помнИте, я дарю вам весну и небо; хочется раздарить все цветы и оставить себе на память только этот нежно-голубой запах. Из этого запаха – новые цветы, из этого запаха – лес и вековые сосны, и заячьи следы на снегу, и маленький рыжий клочок меха на кустарнике… Хочется подснежников. Но протягиваешь руку к земле, а земля под асфальтом и подснежники спрятаны там древними, так и не ожившими зародышами. От этого хочется бежать все дальше и дальше, все глубже и глубже, пока настоящий лес не обхватит своими еловыми лапами и не прижмет к себе, успокаивая сердечные ритмы, заглушая пульсирующее в горле одиночество. Лес принимает меня а я принимаю его. Он будит во мне что-то давным-давно забытое, звериное, то, что я никак не могла вспомнить раньше, занятая ежедневными делами и проблемами. И вот меня уже тянет все ниже и ниже к земле, мое чутье не подводит – здесь недавно пробегал заяц. Проснувшийся азарт охотника уводит меня по следам все дальше в лес. Добыча уже близка. Я крадусь неслышно, лапами пробуя наощупь хрупкий снег, чуть подтаявший, теплый, живой. Его поры дышат, как дышит все вокруг, ритмично и беззвучно, наполняя пространство смыслом. Иду, распутывая узелки следов, вглядываясь, вслушиваясь, принюхиваясь. Ближе, еще ближе… Пронизана лучистым чувством, заполняющим грудную клетку и только одно слово вертится на моем, начинающем забывать человеческую речь, языке, готовясь сорваться и огласить все вокруг радостными воплями: «Дома».