Тонкие ветви блестят, преломляя свет, гвалт воробьиный созвучен с чуть слышным до, всё, что зимою поставлено под запрет, расшевелилось и стало проситься в дом. Сколько в тебе теплоты, затуманный шар, хватит надолго ли этой твоей судьбы? Мир затаился… Похоже, что первый шаг – это сродни всё тому же: не быть иль быть. Старая вишня, на ветке янтарь смолы – перстень старинный, надетый на хладный перст, ночи морозны, а дни ещё так малы, чтобы янтарь растворился во всём окрест. Переворачиваясь с февраля на март, и вовлекая пространство из глубины, свет обнаруживал веер волшебных карт в тонкой руке поспешившей на зов весны. Сотни оттенков зелёного, с каждым днём всё добавляет тепло густоты в траву, птицы вернулись, щебечут – давай споём, или, как водится в марте, взлететь зовут. Тянутся вдаль облака, миллиарды лет вроде всё тоже, а как заискрился глаз, сотни зеркал повернулись к теплу и свет вновь преломился во мне миллиарды раз. Вдоль горизонта, и дальше – в поля, в луга, к рекам, к речушкам, к загадкам седых озёр, переиначить себя, разучиться лгать, и с просветлевшим собою затеять спор. Назадавать, озадачить, мол: как ты жил, как изменял остывающей в днях мечте? Видишь, что ложь понастроила этажи, и лабиринты в сгустившейся темноте? Выйди, вдохни, разрыдайся, замки сорвав, выпей воды родниковой, прочувствуй синь, и, распрямляясь как из-под земли трава, перекрестившись, окрепшие руки вскинь. Будет звезда, что была до сих пор дырой, над головою твоей наводить мосты, кто-то до боли знакомый шепнёт: я твой, мир озарится надеждой, а с ним и ты. Разум направится в русле чего бы свить, будет его просвещать всемогущий Ра, вспенившись, мысли вольются в приток любви и разволнуются вдоль берегов добра… . тонкие ветви / сколько в тебе теплоты / старая вишня перстень старинный / переворачиваясь / сотни оттенков всё добавляет тепло / птицы вернулись тянутся вдаль облака / и лабиринты