вот-вот остынут часы светового дня, и, ёжась, она, нехотя, но всё же станет влезать в одежды, тёплые и колкие, за которыми прячут иголки и прочие остроты душ, а девочка только-только обретала навыки думать оголённой кожей вместо дурной привычки выгуливать по вечерам избитые до боли и крови полу-мечты, полу-надежды... вот-вот в глаза заглянет осень, станет сыро, грязно, зябко шастать улицами, кофейнями – забьются все по домам каждый со своим сомнением, знанием и умением подавать на завтрак сплетни и яйца всмятку. наша девочка выберет носки и чтение – это её излюбленный вариант игры в прятки. со страстью педанта затеет генеральную, а тот хлам, что за пазухой и шиворотом, оставит до лучших времён. войдёт в рацион мучное, цитрусовые, «довольно, мам». да, и дождливый сплин непременно будет включён. на медленном огне станет борщ под крышкой томиться подобно её желаниям – горячий, насыщенно-красный, и станут ей разные провокации разума сниться, вонзаясь заразными спицами в места опасные для жизни наяву, на ходу, на бегу... постепенно на нет сойдёт удачный загар дачный и с рук леность, заново и новыми незнакомыми закишит интернет, ссылаясь на картинность отношений и цены через эсэмэс за какой-то бред... вот-вот свалится листопад всей тяжестью, всей неизбежностью на плечи всё ещё неокрепшие, а она и палец о палец не ударит, чтоб спастись, – она славится верностью единожды выбранному пути – и, значит, станет идти, не спеша, вороша пожухлое, иссохшее, мёртвое, пока оно само по себе не истлеет совершенно, и даже тогда она не скажет: ну и чёрт с ним, – ей ни в жизнь не стать чёрствой... лишь бы нервов хватило, выделенного времени и на лёгкий обед. вот-вот простудными станут воздушные массы, донимая слизистую и горло, и она точно в плед станет кутаться упорно в ночи глазастые в попытках унять взрыв-пакет, без срока давности живущий в клетке грудной хозяином... вот-вот станется...