Из моего дома сделают музей. Я понимаю это, листая каталог моей библиотеки. Понимаю это на диване, в полудреме, с книгой, открывшейся на первой странице, той, где экслибрис: бык в кресле-качалке с трубкой в зубах (я тогда еще курил) и с книгой меж копыт. Из моего дома сделают музей. Мне шепчут об этом бутылки из моей винотеки, трещат дрова в камине, кричит огромный жако в клетке, скрипит каждая ступенька дубовой лестницы. В моем доме откроют музей. Мои престарелые дети будут диктовать мемуары и смотреть в объективы камер стеклянными глазами, остывшими от лет и воспоминаний. Мои внуки будут водить экскурсии для пижонов и ханжей, желающих показать, как они близки к высокому. Быковеды будут искать откровений, рыться в моих каракульных блокнотах, бережно, из-под вакуумного стекла, извлекать мои невозможные эскизы. Я настолько отчетливо понимаю это, что живу не в настоящем – в будущем. Духом-хранителем плыву меж комнатами, тревожу гриф штанги в спортивном зале, протираю пыль с корешков книг, переворачиваю пыльные бутылки в винном погребе. Все не здесь, все – в тумане вечности. Но! Надо заставить себя жить настоящим. Бросить дрова в камин, плеснуть вина в бокал, запереться в кабинете за столом зеленого сукна и работать – наполнять дом энергией, настолько неуемной, чтобы последующие поколения всегда ощущали мою добрую улыбку в стенах этого дома.