В доме твоём тесно ложкам и вилкам, шмоткам, котам на окне.
Шумно. И только упёрся затылком в тень на стене
в дальнем углу ангелочек-бесёнок – милый, но слишком живой,
то ли наказанный, то ли спасённый – маленький твой.
Путали дни, мир мешали с войною, ждали, храпели во сне.
Он не скучал. Прикрывал он спиною тень на стене.
Тысячи, тысячи дней.
Лучшую из теней.
Что ещё делать в углу остаётся в глупые шесть или семь?
Он и смотрел, как тихонечко рвётся тёплая темь.
Глядя глазами затравленной мыши на расходящийся шов,
так никуда из угла и не вышел. И не ушёл.