Мне за плечи цепляется век-содомит,
Он извергнут из прорвы горячей,
И тугая мошна погремушкой гремит,
И не слышит его только зрячий.
То он трется о ноги, как мартовский кот,
То в ночи копошится и дышит,
И не видит его, ты пойми, только тот,
Кто давно зажигает без крыши,
Кто летает и тает, покинув свой дом,
Кто глотает и дым, и пространство,
Кто газетный язык понимает с трудом,
Выбирая стихи или пьянство.
Этот век ... он огрызок ушедших эпох,
Провонявших то кровью, то дустом,
И растерянно смотрит всё бросивший бог,
И в безбрежных глазах его - пусто.