В дебрях непроходимых августа, один на один, мне – разоблачать глубокую полночь, перебирая, на манер волхвов, допотопные звёзды, в поисках той, единственной, нависающей пьяным компасом над колыбелью улиц, дорог, домов. Отсутствие привычки оглядываться назад – как обезболивающее, как первый шаг в одиночество придорожных вокзалов, где ветка рябины с капелькой перламутровой крови вслушивается в голос, похожий на двенадцатиструнный голос дождя. Скрывшись за горизонтом, отряхнувшись от пыли и грязи, в глубокой коме воспоминаний, неприкаянный, забытый всеми и вся, мне одно – любить эту невесомость, приоткрывая глубокую полночь с миллионами фонарей, как приоткрывают глаза, на краю моста.