Меняя скорость и обличья, как облака,
лететь на зов его улыбки издалека.
Лететь на ласковое слово сквозь страх и боль.
И слушать хриплое: "Родная, я здесь, с тобой…
От бед любых тебя укрою, от всех потерь.
Прости, что ты теперь без крыльев, так надо, верь"...
И я читаю между строчек кровавых брызг
на острых скулах тень расплаты за чистый риск.
В трёх водах омывая руки и острый нож,
он плачет: "Может быть, не сразу, но ты поймешь,
бескрылым легче в этом мире нести свой крест.
Я защитить тебя сумею лишь без небес".
Стежок к стежку сшивает раны тончайший шёлк.
Я помню, он меня крылатой в грязи нашёл.
Лишь только он и смог услышать неровный пульс
под рваным чёрным опереньем в следах от пуль.
Меня настойчиво учила судьбы рука --
меж наслаждением и болью грань так тонка,
что гладя нож, который ранит, и сердце рвёт,
душа не в силах стать свободной, уйти в полёт…