На кастрюле перевернутой копченой
Рваной картой здесь лупцуют постоянно
День непрожитый, но в общем - обреченный,
Дурачины, простаки и несмеяны.
Доставая самокрутку из треуха,
Требухой давясь тоски и безнадеги,
Не имеют ни пристанища, ни духа
Обрести его развенчанные боги.
От колодца к нам несут на коромысле
Бабы вёдра - всё пустые, не с водою,
И лоскутный пестрый шарф инакомыслий
Нас не греет к сушняку или к запою.
Баки с мусором нам служат постаментом,
Местный "мусор" - беспристрастным Соломоном,
Мы сверяем наши судьбы по приметам,
Не обучены управиться с Законом.
Из пожитков наши выросли хотенья,
И торчат, по-подростковому нелепы.
Ни к чему не испытали тяготенья,
Ни к земле души не тянет, ни до неба,
А за кромку горизонта - и подавно.
Пилигримами мы не были ни разу.
Если кто-то забредет к нам благодарный,
Мы камнями забросаем, как проказу.
Мы приветствуем других срамно и грубо,
Но гордимся, что ни в чем не лицемеры,
И лелеем недовольство, как обрубок
От гангрены ампутированной веры.