Ты уезжаешь опять, чтоб вскоре свои заботы вперед нести, дышать стихами, бродить у моря и, утомившись, часам к пяти покинуть форум, чтоб в легкой дреме забыться сладко часа на два.
Когда все звуки затихнут в доме, напомнит память, как жжет Москва; как, усмиряя ритм бесшабашный, квантуя жизней угарный смог, пробьют двенадцать часы на башне всем тем, кто ей покориться смог. Какой-то миг – и твой скорый поезд мог стать бы тыквой. Еще чуть-чуть – и началась бы другая повесть (сказать, какая? но не хочу). Не про Алису и не про Кошку, скорей про шпильки и каблуки...
Стучится осень дождем в окошко, туманом стелет с Москва-реки. Зимы потуги пока напрасны, хоть двор усыпан давно листвой. Поездку вспомнишь еще не раз ты. Возможно, Питер сравнишь с Москвой. Возможно, будут вначале сниться они попарно и навпаки. Ты возвращайся, когда столица снег поменяет на васильки. Ты возвращайся, когда стрижами, дыханьем лета звенит рассвет. Что до латунских, то даже жаль их: судьбы своей-то у них и нет.
Старинный дворик в листве опавшей, подъездной дверью закончен путь... И как бы ни было Герде страшно, но надо Кая назад вернуть.
Дождь в день отъезда хорошим знаком всегда считался и потому не рви мне душу своим зигзагом. Ты уезжаешь, я все пойму.
.