Тебя целую в локоток,
отвыкнуть от тебя не в силах.
Меня с тобою на каток
белёсых улиц выносило.
Шли пешеходы и январь,
как в опереточной репризе.
И всё тонуло, словно встарь,
в уездной гоголевской слизи.
Придти домой, принять бы душ,
принять сто грамм, заесть котлетой,
но только бы не видеть душ -
и не живых и не отпетых.
По радио гудел, впервой
попущенный по дозволенью,
корейский юноша - В. Цой,
творец хитов и поколенья.
С утра стонали алкаши,
являя образец печали.
Я был за музыку души,
а ты - за гордое молчанье.
Эстрадник гнал велосипед,
угнавши оный у Рубцова.
Ничто не предвещало бед,
но было капельку свинцово.
С тех пор в глаза я не гляжу
тому, кто беспонтово верит.
Тут прав, понятно и ежу,
всегда скептический Аврелий.
А ты его родная дочь.
Ты - словно музыка прекрасна.
А музыку просить помочь
напрасно, девочка, напрасно.