Он смеется: - Порою так хочется есть, забываешь, как надо держать карандаш. Мечтаешь о хлебе насущном, неровно кладешь слои. И вот выложил, выстрадал, высмотрел и вдруг понял, что не продашь, Как детей, в чужой дом не отдашь, потому что они твои. Даже если б внезапно сыскался богатый любитель лжи и пришел, потрясая купюрами, прямо к моим дверям, я б охотнее сжег все и душу в огонь сложил, но полотна, они, как рукописи, - не горят. Я богат, я на завтрак ставлю себе бекон, у меня всегда есть, что подать, разреши предложить вина, вот хрустальный сервиз, тут кринка с крутым бочком, у меня для нее даже рама припасена. Он берет с полки холст, аккуратно кладет на стол, расправляет долго морщинистою рукой, и сжимается кисть, и с его бороды густой глухо капает в акварельное молоко...