- Господи, как хочется жить! Почему так: кому-то отпущено 300 лет, а кому и до ста не дотянуть? Почему эти злые болячки цепляются и не уходят, вытягивают жизненные соки …Наказание? Так в чем вина? А может так предопределено. Тогда почему эта доля мне? Господи! Неужели нет исцеления? Ну, может ещё хоть год – другой, а? Тяжело знать, что нет спасения, молча ждать своего часа… Седой, с виду еще крепкий старик сидел в саду возле раскидистой яблони. Ему вчера исполнилось 83 года. Обхватил ствол дерева, прижался к нему щекой и будто прислушивался, будто с ним разговаривал. Вокруг стройными рядами стояли в цвету «невестушками» молодые яблоньки. Сад был ухожен, деревья окопаны, трава ровно подстрижена. В голубом небе ни единого облачка. Утреннее еще не жаркое солнце потихоньку нагревало землю. Воздух, влажный от росы и насыщенный запахом яблоневого цвета, был осязаемый и вкусный. Пчелы принялись за работу, озабоченно проверяя цветок за цветком, в кустах вдруг защебетала какая-то птаха. Вот такая идиллия! И только старик и старое дерево, кряжистые, отмеченные морщинами прожитых лет, выбивались из этой картины. - Что делать, что делать – вздохнул старик. Опираясь на ствол, поднялся с колен, дотянулся до нижней ветки, нежно погладил, встал. Дерево, будто услышало, тихо качнуло веткой, другой; ответило - зашелестело листвой. Казалось, они понимали друг друга. Еще бы! За столько-то лет… Эту Яблоньку отец посадил в день рождения сына. А в три года привез его в сад, показал стройное худенькое деревце: - Жить вам вместе, береги, ухаживай. Будет яблонька радовать тебя цветением буйным, в жаркий день тенью своей от солнца жаркого укроет, осенью вкусными яблоками одарит. Вот так уже 80 лет они вместе. И отца-то давно в живых нет, а память – вот она, осталась. Коснешься ствола дерева и тут как тут образы из детства. Как в лес за грибами ходили, траву косили; в речку – с обрыва, а мамка только руками всплеснет, когда услышит, как они чудили на рыбалке. Теперь они одни - вместе росли, вместе состарились. Судьбы их переплетались, отражались, как в зеркале. Как-то старик сломал ногу, и тогда же ураганом поломало ветви у яблони – так и выздоравливали: старик на костылях подставлял подпорки к забинтованной ветке. После инсульта отдыхал в тени, лечился – и как раз яблочный год, сколько яблок! Может соком и вылечился? Как следует, правда, говорить так и не получалось – отдельные слова сглатывал, какие-то невнятно мычал, а дерево его понимало, им не нужно слов. И погодную аномалию вынесли, и морозы страшные, и засуху и дожди проливные. И неприятности жизненные тоже передюжили – сколько их было: болезни, травмы, потеря близких. Один он теперь остался – старый очень, да вот еще дерево – яблонька. Сейчас дерево погибало - сил сопротивляться больше не было…. Они общались, и старик слышал жалобные стоны, причитания дерева. Он понимал, жалел, но все что мог - сделал. Старость! Последнее цветение, чахлые редкие цветы на засыхающих ветках - вот ведь сколько желания жить! - Что ж, пожила, порадовала… и цветением и урожаем. Спасибо тебе! – он приобнял дерево - Да видно пришел час прощания… Старик положил в ведро кисть, которой белил стволы яблонь, отнес ведро к сараю, вернулся - удовлетворенно поглядел на свою работу: - Ну вот и прибралась… Белый ствол, очищенные от лишая подрезанные нижние ветви, выше-то рука не достала. Он присел на теплую землю, прислонился спиной к стволу, еще раз тяжело вздохнул, прикрыл глаза - через какое-то время, окунувшись в воспоминания, задремал. Навсегда…