Поиски Виталия заняли без малого три месяца. Наконец Владимир Игнатьевич вошёл в кабинет директора нужного детского дома. Директор Александра Николаевна, скользнула по нему усталым взглядом и внимательно выслушала.
Владимир Игнатьевич в душе обрадовался, что не был узнан как заслуженный деятель искусств Кубани. Александра Николаевна могла позвонить в газеты, и на утро он уже читал бы нелестные статьи о себе с заголовками: «Цена популярности - брошенный сын». «Посмотрим в глаза известного земляка».
В этот момент дверь приоткрылась, и в дверях появился рослый юноша лет шестнадцати:
- Вызывали?
-Арнольд, ты же видишь – я занята. Подожди в коридоре, - раздраженно крикнула Александра Николаевна. Юноша изменился в лице и быстро исчез за дверью.
Директор интерната для сирот смотрела на Владимира Игнатьевича и еле сдерживала бушевавшие внутри неё эмоции. Напротив сидел известный художник и требовал отдать ему сына. Конечно, она его узнала, но ей не хотелось разыгрывать восторг, удивление и гордость что его персона посетила их. Владимир Игнатьевич, в её глазах был непорядочным человеком. Скажите, пожалуйста - опомнился, видите ли! Александра Николаевна вздохнула про себя – куда катится мир, если люди не стеснённые ни в деньгах, ни в жилье позволяют что б их дети воспитывались в интернате для сирот?!
- Вы заявляете, что приходитесь отцом Виталию Коровину? В его свидетельстве о рождении в графе отец стоит прочерк.
Владимир Игнатьевич тяжко вздохнул:
-Так захотела его мать. Я хочу забрать его из детского дома. У нас женой детей нет, и мы посвятим себя воспитанию Виталия. Я выучу его и всем обеспечу.
- Во вверенном мне интернате он уже без малого шесть лет. Виталий нам сказал, что отец его умер, когда ему было пять лет.
-Я не понимаю, почему он так решил. Давайте позовём мальчика. Я уверен – он меня узнает.
- Виталий Коровин попал к нам с очень тяжелой психологической травмой. Александра Николаевна, к сожалению, отметила про себя, что почти все её воспитанники пережили сильные травмирующие психику события. – Понимаете, он два дня пытался разбудить мертвую мать. И соседи ничего не знали. Его в больницу увезли в невменяемом состоянии – он не давал её уложить в гроб. Но если вы отец – почему вас не было на похоронах? И где вы были эти шесть лет? Почему ни разу не приехали? Весточку хотя бы послали, - Валентина Николаевна украдкой вытерла слёзы.
Владимир Игнатьевич понимал, как выглядит эта ситуация - негодяй-отец бросил сына и не заботился о нем долгие годы, а когда голова поседела, вспомнил о его существовании. Десять лет назад ему казалось, что отрезать от сердца раз и навсегда самое правильное решение.
-Я не знал, что его мать умерла! Я не поддерживал с ними связь. Это некрасиво выглядит со стороны, но поверьте, я порядочный человек, известный в своих кругах и думаю, что заслуживаю второй шанс. Я многое смогу дать Виталику. Зовите его.
«Дети, небось, в школе пишут о нём сочинения на тему: «Наш славный кубанский земляк». Народ любуются его картинами, думая о нём как о порядочном человеке. Может так заработался над своими шедеврами, что забыл обо всём на свете, включая и сына? Творческие люди немного не такие как все».
- Виталик сейчас находится в санатории.
- В каком? Скажите, и я съезжу за ним.
Эмоции в душе у Александры Николаевны понемногу стали утихать. А что? Может действительно осознал и хочет исправиться? Второй шанс должен быть у каждого. Она не раз (правда, со скрипящим сердцем) возвращала детей, бросившим пить матерям и просившим второй шанс.
-Тут вот какая загвоздка – я не вправе вам говорить, где находится мой воспитанник. Я не вправе отдавать вам ребенка, даже если захочу всей душой. Вы должны обратиться в департамент по усыновлению. Там подскажут, каковы ваши действия дальше.
-Я должен усыновлять сына, которого забирал из роддома, которому менял пелёнки?!
«Вспомнил про пелёнки! Сынок девятый класс закончил, между прочим! Он жил и дальше проживёт без знаменитого папочки», – Александра Николаевна чуть не бросила это в холёное лицо живописца.
-А ваша супруга? Она что думает по этому вопросу?
-Она тоже хочет, чтоб Виталий жил с нами. У нас детей нет, и мы окружим его заботой.
Александра Николаевна кивнула и заставила себя нарисовать на лице «участие» и сказала:
-Понимаете, самое главное это бумаги. А по бумагам, отца у Виталия нет. Усыновлять в вашем случае не обязательно, вы просто должны доказать отцовство. Сделаете генетический анализ и подавайте заявление в органы опеки. И я прошу вас, нет, не прошу, а настаиваю - не вступать в контакт с мальчиком за моей спиной. Не нанесите ему ещё одну психологическую травму. Если получите добро в органах опеки, то будем действовать вместе с психологом. Станете ему другом и только потом предложите жить у себя. Ваша цель – стать Виталию отцом или иметь с женой другой социальный статус семьи?
- Как вы могли подумать! – обижено воскликнул Владимир Игнатьевич и тут же опомнился – в глазах Александры Николаевны он выглядел не в лучшем свете, - Отцом конечно!
- Даже если Виталик выберет других опекунов, вы должны помнить, что отцом стать никогда не поздно. Отец для взрослого сына это друг, поддержка и помощь в любых ситуациях. Будите для него таким – вернете сына.
Владимир Игнатьевич кивнул и вышел расстроенный.
В кабинет тут же зашёл Арнольд. Вид у него был испуганный.
Александра Николаевна вздохнула – из-за этого знаменитого мазилы, напугала ребёнка.
- Арни, прости, что наорала. Устала я от этого посетителя.
- А кто это был? – юноша мгновенно успокоился, по-свойски подошёл к столу директора и сел напротив.
-Арнольд, вы с Виталиком лучшие друзья. Делитесь друг с другом, что на душе должно быть. Скажи, ему хочется жить с двоюродной сестрой и её мамой?
-Да. Он сказал, что они нормальные. А что они передумали?
-Нет. Марина Геннадьевна, как только дом сдадут в эксплуатацию, заберёт Виталика. Давно бы сделала это, но что-то затянули строители с новым микрорайоном. У Виталия будет отдельная комната.
-А солнышко?
-Тринадцатый этаж – горизонт и солнце как на ладони. Но видел мужчину сейчас в моём кабинете? Как он тебе?
- Котлы, прикид - мужик на миллионы тянет. Кто он?
-Уверяет что отец Виталия. Живой и невредимый. Желает его забрать.
-Чего это вдруг? Старость не за горами, а детей других нет?
-Скорее всего, ты прав Арнольд. Но у каждого должен быть второй шанс. Виталию придётся серьезно подумать и решить с кем ему жить.
-Вита думает, что отец умер – пусть и думает так дальше. А вдруг эта новость ударит его по мозгам. А мозги у него нежные - помните, как его с крыши снимали в слезах каждый вечер?
-А ты не истерил, когда к нам попал? Мозги после смерти мамы у всех нежные. С одной стороны нашёлся родной отец, а с другой - он не вспоминал о сыне долгие годы. Но Владимир Игнатьевич человек обеспеченный, и действительно может дать много Виталику. Я честно не знаю Арнольд, с кем будет лучше Виталию.
-Виту деньги не волнуют, вы знаете, он пением своим неплохо зарабатывает. Он поедет жить к тёте. И будущее уже выбрал – станет певцом. Давайте сделаем вид, что к вам никто не приходил.
- Не получится - Владимир Игнатьевич намерен идти до конца. Зов крови проснулся что ли?
Арнольд хлопнул себя по лбу и выскочил из кабинета. Он догнал мужчину, в момент, когда тот уже садился в свой джип.
-Вы к Виталию приезжали? Я его друг. А вы ему кто?
Владимир Игнатьевич не знал что ответить. Кто он на самом деле Виталику? Отец, который ни породил, ни вырастил? Сожитель его мамы – вот кто он. Но может сейчас жизнь даёт ему второй шанс стать отцом?
-Так получается что отец.
-Тот, который умер?
- Это выдумала его мать. Я жив.
- Забудьте о Виталике, уезжайте и не пытайтесь его увидеть. Так лучше для вас обоих.
-А почему ты считаешь, что вправе решать, что ему лучше?
-Я знаю одну тайну о Виталике. Наша директриса даже не в курсе. Я вам открою её, если вы поклянётесь не говорить никому.
Владимир Игнатьевич поклялся.
-Он не ваш сын. Вы с ним чужие друг другу по крови!
Владимир Игнатьевич вздрогнул – Лариса, должно быть, рассказала Виталию правду.
- Ты, парень, сейчас не поймёшь меня, но в будущем, когда повзрослеешь и полюбишь…
-Я взрослый и люблю. Вы не поняли меня. Виталика поменяли в роддоме. Виталик не ваш сын и не сын своей мамы. Он сын её соседки по койке в роддоме.
Владимир Игнатьевич не поверил:
- Ты уверен!? Если это не выдумка, откуда знаешь!?
-Вот вам крест, - Арнольд перекрестился, – правда. Виталику эту тайну полковник из прокуратуры сказал. Предложили даже восстановить всё по закону. Фамилии и свидетельства о рождении сделать настоящие. Но Виталик и семья того мальчика отказались. Вашему биологическому сыну ничего не сказали. Если в вас проснулся зов крови – ищите родного сына. У вас есть деньги, вы найдёте его. И доказывайте ему, что вы отец. А сюда больше не приходите. У Виты нашлась биологическая двоюродная сестра, и её мама забирает его к себе.
Арнольд повернулся спиной и пошёл назад в кабинет директора. Легкая тревога не покидала его - зачем Александра Николаевна его вызывала? Узнала о них с Ксенией?
Александра Николаевна стояла у окна:
-Что ты ему сказал Арни? Сидит, уронив голову на руль. Мне кажется, что он плачет.
-Забудьте о нем и Вите ни слова не говорите. Его мы больше не увидим. Вы зачем хотели меня видеть?
-Ах да. Ты продолжаешь шабашить в мастерской?
Арни молчал. С Ксюшей пронесло?
-Понимаете я …
-Да или нет?
-Понимаете мне…
-Ты ответить можешь нормально!? Да или нет?
Арнольд кивнул.
-Будь осторожен. Кто-то из жителей станицы телегу накатал, что интернатские не учатся, днями и ночами работают и мне отстегивают, что б я на это глаза закрывала. Проверка должна быть по факту заявления. Нагрянут и в мастерскую и в другие заведения и проверят документы работников. Предупреди ребят, которые подрабатывают или даже разово батрачат. Месяц чтоб не высовывались, в школе, что б без проблем и прогулов. Если кого поймают, если к чему-либо придерутся - меня в секунду катапультируют с этого кресла. Я, конечно, найду чем заняться до пенсии, но я вас всех люблю и буду скучать. Интернат закроют, потому что сюда в глухую станицу никто не поедет работать, и вас распределят по другим.
-Я понял. Не волнуйтесь, при проверке будем петь в хоре и в столовую парами строиться. Но мне нужны деньги, понимаете, когда восемнадцать будет, я хочу Тиму и Женю забрать.
-Будет восемнадцать, вернёшься домой и работай.
Арнольду деньги были нужны на кровлю. Старый шифер треснул если его не заменить, то чердак будет заливать, а там начнут гнить балки.
- Если меня застанут в мастерской, скажу, что в гости к дяде Вове заглянул. Люблю, как пахнут машины, и хожу вот в гаражи.
-Арни я предупредила. Дядя Вова не обижает тебя, платит хоть нормально?
-Да кто меня обидит, я же местный! Дядя Вова с родителями моими дружил. Платит как всем – десять процентов от стоимости услуги. Что заработаю, то моё. Я пошёл?
-Стой. С Ксюшей у тебя что?
Арни застыл. Кто продал? Знал только Виталик. Может Ксюшка кому выболтала?
-Дружим мы. А что?
-Ты в десятый идешь, она в седьмой, – какая дружба может быть!?
-Мне шестнадцать ей четырнадцать на днях. Нам что дружить запрещено? Мы в шашки играем. И с уроками я ей помогаю. Это всё.
-Смотри у меня, - Александра Николаевна пригрозила ему кулаком и махнула рукой – Иди.
Владимир Игнатьевич налил виски и выпил его залпом. Потом стал искать старый альбом. Он нашёлся в кладовой. Владимир протёр его от пыли и открыл. Первая страница - бабушки дедушки, юные мама папа и он маленький в ползунках.
Владимир пролистал страницы до конца, вздохнул и налил себе очередную порцию виски.
-Ты что это, пьёшь в одиночестве? – услышал он за спиной голос жены.
-Танечка жизнь, кажется, пролетела быстрее, чем я пролистал альбом.
Таня взяла из буфета рюмку и тоже налила себе виски.
-Что за хандра дорогой?
-В альбоме не хватает фотографий. Нет фотографий нашего с Ларисой венчания. Исчезли все фотографии Ларисы и Виталия. Ты это сделала?
-Я к этому альбому не притрагивалась. Мать твоя, наверное, убрала. Она собрала за год до смерти все ненужные бумаги в коробку и увезла на дачу.
Татьяна соврала. Фотографии первой жены уничтожила именно она. Таня насторожилась – десять лет в доме не произносились эти имена. Прошлая семья мужа была под запретом воспоминания.
-И где эта коробка?
-Я не знаю. Где-то на даче должна быть. А зачем тебе?
-Хочу вспомнить, каким был Виталька. Я хочу встретиться с ним, объяснить всё, извиниться за то, что так нехорошо поступил с ними, - и Владимир Игнатьевич рассказал о своей поездке в интернат.
Татьяна не поверила:
- Как можно детей в роддоме поменять!? Выдумал всё этот мальчик.
-Нет, Танечка, Лариса никогда не изменяла мне. На ней не было греха, и она не обманывала меня.
-Володя не кори себя - прошлого не вернуть.
- Не вернуть. Как мне поступить? Искать своего сына или просить прощение у Виталия и уговаривать его жить с нами? Таня, я его носил на руках, я радовался, когда он назвал меня папой, мне надо было оставаться ему отцом до конца, он же ни в чём не был передо мной виноват! Слишком поздно я это понял. Нет, надо обязательно найти и родного, вдруг ему плохо живётся? Я даже не знаю, как его зовут! А он моя кровь. Найду его и просто посмотрю издали. А там решу. Можем и двоих взять, да Таня?
Татьяна подумала, что Виталий, скорее всего, откажется жить с ними, а родители другого и на пушечный выстрел Володю не подпустят. Стать мачехой двум подросткам ей не грозит, и можно не рискуя изобразить идеальную жену:
-Я приму любого. Я тоже хочу, чтоб они оба жили с нами. Я буду им мамой. Я очень хочу стать мамой.
- Но почему ты никогда не говорила об этом!? Мы могли бы подумать об усыновлении.
-Я не смогла бы любить чужого ребенка. Я бы воспитывала, ухаживала бы за ним, кормила, одевала, но не любила. А детям в первую очередь нужна любовь.
-А Виталий и мой сын?
Таня сказала то, что хотел услышать от неё муж:
-Они не чужие. Они же твои дорогой. Я люблю тебя и буду любить их.
Володя растроганно прижал жену к себе и поцеловал:
-Ты у меня самая лучшая. Я люблю тебя.
-И я тебя.
Таня взяла альбом и из него выпал большой черный конверт.
-Может в нем потерянные карточки? - Володя поднял его и достал лежащие внутри фотографии. Просмотрев их, он воскликнул, - Художка! На них и Лариса есть – он протянул фотографию Тане. Та взяла карточку и воскликнула:
-Ты здесь с девочкой лет пяти!
-Ага, эта Лара и есть. Она выросла и мы поженились.
-Ты любил её?
-Тогда думал, что нет. Просто относился хорошо и позволил себя любить. Сейчас я понимаю, что на самом деле любил.
-А меня?
-Таня ты сама знаешь. Я бросил Ларису и ушёл к тебе.
-Но любишь ли ты меня?
-Танечка ты самая лучшая. Ты нежная, чистая, честная. Я никогда не жалел что я с тобой. Но перед Ларисой я трижды виноват. Я заподозрил её в измене. Я бросил её, не поговорив.
Владимир замолчал, рассматривая фотографии.
Татьяна не выдержала:
-А третья вина?
-Не надо мне было на ней жениться. Это не честно по отношению к ней.
Володя повертел в руках фотографию, где он и маленькая Лариса и сказал:
-Я раскрою тебе тайну – в этом возрасте я полюбил в первый раз. Мне было пятнадцать, и я с ума сходил от любви. Я больше никого так не любил.
Володя замолчал.
-А в чём тайна? Все влюбляются в пятнадцать. И первая любовь неповторима.
-Танечка ты моя родная ты всё понимаешь. Но я любил Беллу сестру Ларисы. Вот она с подругой, – и он протянул Тане фотографию.
-И что произошло? – Таня рассматривала двух девочек на черно-белой карточке, не понимая, какая из них Белла – беленькая или чёрненькая. Черненькая была красавицей.
-Белла через полгода умрет. А я …. Я стал другим. Я рисовал каждую свободную минуту, чтоб не думать о ней. Я не встречался с девушками, и не собирался заводить семью.
-А основной инстинкт? Не верю, что не хотелось.
-Проституцию не искоренить. Но я ненавидел себя за это. Тебе интересно меня слушать? Не хочешь прекратить этот разговор?
-Володя мы десять лет вместе, но так разговариваем впервые. Тебе давно надо было мне всё рассказать. Я же твоя вторая половина.
-Прошло пятнадцать лет. За это время я окончил университет, уехал по распределению работать в Курганинск простым учителем. Я учил детей рисовать, жил в общежитии, получал небольшую зарплату и не старался добиться большего.
- Это всё из-за смерти Беллы?
-Да. Однажды ко мне пришла девушка и сказала, что ищет художника, чтоб он написал портрет её сестры с фотографии. Я отказался, сказал, что заказы не беру и посоветовал обратиться к тому, кто этим зарабатывает себе на жизнь. Она сказала, что у неё не так много средств, а меня охарактеризовали как скромного, не думающего о деньгах, художника. Она не узнала меня, я - её, но глянул на фото её сестры, воскликнул: «Белла» и понял что передо мной повзрослевшая Лариса. И в этот момент она тоже узнала меня.
-И ты написал портрет Беллы?
-Да и это было самый трудный портрет для меня. После я написал ещё три картины по её просьбе. Эти картины Лариса втайне от меня отправила на выставку. После первого дня выставки я стал знаменит. То кем я стал – заслуга её. Но речь не об этом Танюша. Лариса любила меня, а я, наверное, искал в ней Беллу. В чем-то они были похожи, в чем-то нет. Я любил её, но не так как Беллу.
-А Белле простил бы измену?
-Таня, ты знаешь меня. Я много раз говорил, что для меня главное чистота женщины. Женщина, поддающаяся власти гормонов для меня перестаёт существовать. Может, я старомоден, может, не понимаю чего, или достаточно имел дел с проститутками, но мне противны такие женщины. Вот твоя сестра…
-Дуся никогда не была проституткой.
- Во сколько она родила Нелли? В шестнадцать? Сколько ей было лет, когда она позволила себе потерять невинность?
-Она любила! Ты же тоже полюбил в этом возрасте!
-Посмотри на нас, - он протянул Тане стопку фотографий, - нам здесь по пятнадцать и ни у кого в мыслях не было заниматься этим. Я любил Беллу, но не смел, и думать, чтоб предложить ей спать вместе.
-Времена были другие.
-Это не времена. Это элементарная порядочность. Но не будем о твоей сестре. Я понимаю, ты её любишь и защищаешь. И я счастлив, что ты не такая.
-Нелли же не виновата.
-Нелли такая же, как мамочка. Я тебе не говорил, но сейчас скажу - она, как и Тоня тоже с пятнадцать лет позволяла себе это.
Таня побледнела:
-Откуда ты знаешь.
- В девятом классе твоя Нелли потихоньку у меня вытащила ключи от дачи и устроила Садом и Гоморры. Застал я их там, в ужасном недвусмысленном виде.
-Ну, погуляли. Они окончание девятого класса отмечали. Очнись – сейчас в мире всё по-другому.
Татьяне был неприятен этот разговор. Она за десять лет брака поняла, что пунктик супруга - «чистота помыслов и тела» был непоколебим. Но именно он помог Тане заполучить его. Она, чтоб отвлечь мужа от разговора о племяннице, стала перебирать в руках фотографии и спрашивать о тех, кто запечатлён на них.
-Это Андрей. Узнала?
-С трудом.
-Вот Катька. Ну, Кэти Котс.
-Да ты что! Не узнать – простая девочка. А сейчас – таинственная мадам-медиум.
-Вот Роза, она погибла в начале двухтысячных. Рядом с ней стоит Артем - его в конце девяностых конкуренты расстреляли. Вот Витя – он умер рано, до армии. Любаша – красавица наша, и Белла неразлучны были. Я из-за Любы не мог лишний раз с Беллой поговорить. А Андрею нравилась Любка. Но он так ей ничего и не сказал.
-А что с ней стало?
-Был на её выставке. Её уже нет.
-О боже! Кроме тебя Кати и Андрея что все мертвы!? Проклятье какое-то.
Володя вдруг побледнел и выронил фотографии:
- Как я раньше не подумал об этом! Как я мог забыть! Отплата!
- О чём ты?
- Мы вызвали духа тьмы и заключили сделку с ним. О боже! Когда сделка исполняется, он забирает душу! Надо звонить Андрею! Мы с ним на очереди!
- Володя не пугай меня. Расскажи в чём дело!
-Мы поклялись молчать. Но нас осталось трое, и скрывать это уже нет смысла. Слушай. Люба принесла книгу о черной магии и сказала, что в ней написан обряд на желание. А Белла плакала…
Владимир Игнатьевич рассказывал с дрожью в голосе, как они колдовали, а Татьяна закусывала губы, чтоб не рассмеяться.