Ляжешь поздно, когда пропитаешься Гёте и виски, Будешь думать: откуда приходят такие слова, Как слагается повесть и полнятся раненых списки - Тех, что книги читают, в прицел подставляя сердца? Тех, что пишут их кровью, и сами не знают об этом, /пока хватит чернил - будешь жить, а потом - за порог/. И не веришь всерьёз, что тебя называют поэтом, Потому, что не знаешь кто автор тобою написанных строк. Словно пишешь себе из какого-то тёмного века, Где звучали мечи камертоном к короткой судьбе, Там, где шут за окном задыхался от горького смеха, Пока ты умирал, прижимаясь щекою к траве. И горел манускрипт, и пылало закатное солнце, И хотелось дышать, но дыхание выкрал туман... Словно маленький чёрт его выпил до самого донца, И ладонь приложил к твоим синим, открытым глазам.
Ляжешь поздно, когда в переулках исчезнут все тени, Когда кончатся рифмы, и выскользнут сонно во тьму. И поймёшь, что века - это только слова и ступени, Но вот вверх или вниз - это ясно Ему одному.