А душе моей только семнадцать девчоночьих лет, - Первокурсница, хоть её струны так взросло устали: Каждый день разжигая в глазах свой лампадистый свет, Кирпичами-людьми гонит путь мой – подальше от рая. Там, за ним, небеса, не познавшие нимбов и врат, И не тяжко дышать им под божьими всеми телами, Там бессмертье не пахнет свечой, и дощечка пуста, И живётся достойней и чище вне всяких скрижалей. Моему одиночеству - десять плюс два… где-то так. Безысходность немногим постарше и каплю упорней. А любви – девятнадцать. И это, пожалуй, черта, За которой меня уже мало кто обеспокоит. И безбожью – шестнадцать… такой подростковый отказ. Есть у каждой души та дыра, что так требует бога, А моя – поглотила себя, и с тех пор - не указ: Этот каннибализм коронован победно свободой. И свободе моей – двадцать два. Знать, из поздних пород. Ей бескрылость – не ад, подойдут и земные походы. Только крылья… до них не добрался, наверно, черёд, Лишь дорог полотно остаётся незыблемо – взлётным.