И горле -- сталь, не продохнуть,
Как в детстве жаль себя, аж жуть,
Глотая слёзы, посох взял,
Послушной псиной побежал
За странником степенный муж,
Кричали внуки и жена,
Ломая руки: "Дом не рушь!"
Деревня вся поражена,
Но взрослых не нашлось мужчин
Безумца вспять поворотить:
Не разгибали в поле спин,
Преступно время упустить.
...Семь тяжких месяцев в пути:
Пришлось им по местам чужим
Пустыни, горы, перейти,
Не веря идолам былым,
Святыни гордо обошли,
Их жажда страшная вела,
То вера новая была:
В бессмертие тщедушных тел.
И вот среди холодных скал
Источник сладостно запел,
И пилигрим к нему припал,
Хваля свой радостный удел.
А тот, второй, мудрец стоял,
Как камень, молча и глядел:
Усмешка тронула уста.
На посох руки положив,
Он произнёс: "О, простота!
Пройдя сквозь муки, ты чуть жив,
Найдя ручей, ты жадно пьёшь.
А что, в твоём родном краю,
В деревне брошенной тобой
Колодцев мало? Как в раю
Там жизнь, лишь будь самим собой.
Нет смысла ход вещей менять,
За много лет ведь мог понять.
Напиться прибежал сюда?
Вода тут как вода: чиста
И холодна, как и везде..."
Умолкнув, маг поднял глаза
К большой мерцающей звезде,
И серебро играло в бороде.
... И падала в ручей слеза,
Старик-простак застыл без сил
И смерти быстрой попросил,
Он понял ясно: никогда
Ему домой не доползти,
Ведь веря в чудо шёл сюда.
А так, без веры, как идти?