НАПРОТИВ ОСЕНИ
Деревья расшатал октябрь
Дождем над вишнями.
О чем-то спрашивал фонарь
Мужчину пришлого.
А человек седой, как лунь,
Пришел по траверсу.
Он пережил немало лун,
Пока состарился.
Года принес с собою все,
И високосные,
А я напротив, юный, сел,
Как против осени.
Царапал ежевичный прут
Тоску дорожную,
И мучили ленивый путь
Ночные пролежни.
И загасила фонари
Рассветом улица,
А день в костре часа на три
Листвой обуглился.
И кто-то вторгся в мой предел
Опять с вопросами.
И, юный, он напротив сел,
Как против осени.
СТАРИК И МОРЕ
Вечер пролив сузил,
Гонит дурную весть.
Нервы связал в узел
Предательский норд-вест.
Может, возьмет измором,
Старые раны – в счет.
Стонут старик и море
И кто-то третий еще.
До якорей просолен,
Из южных придя широт,
Выводит дымное соло
Списанный пароход.
Раны бортов железных
Зализывает мазут,
Беспалые волнорезы
Ладонями воду рвут.
Возле причалов пыльных
Новые ждут суда,
Но выше ватерлинии
Встретились боль и вода.
Крыльями хочет чайка
Соединить берега:
Скрипучее кресло-качалку
И море без старика.
ПРОВИНЦИЯ
Все ближе и ближе обиженный пригород,
На нижней улице выжила пижма.
Дом до воспоминаний выгорел
И ржавеет фотографией рыжей.
В междуречье речи только крики кречета:
Печенью почувствовал двустволку.
Дом кирпичный в пиджаке клетчатом
Просит кетчупа и махорки.
У старухи коленчатый вал не лечится,
Легче согнуть пополам воблу.
Дорога – ленивая процентщица
Не сходя с места примеряет обувь.
К августу листья летать не обучатся,
Новое название состарило улицу.
Аллея, а ля подкаблучница,
Костурицу слушать учится.
Ранец пиджак хватает за лацканы,
Обмазанные фаст-фудом.
Сердце три дня просидело в карцере,
Как теперь ему выйти к людям?
.