Хрустальными бусами снежная музыка вьётся,
а фея драже, с колокольчиком маленьким схожа,
летает, танцует, прозрачно и нежно смеётся,
мучительно-сладкую дрожь рассыпая по коже.
Зима сотворила на окнах узорные листья,
морозные перья и ворох сверкающих лилий.
За ними всё зыбко - улыбка у месяца лисья,
когда он ведёт языком по излучинам линий
и юными рожками крошит искрящийся иней
с волшебных гирлянд из небесных кристаллов сваровски.
В глазах его пляшет огонь, разожжённый в камине,
ему одиноко сегодня, чертовски... Чертовски!
В чужие секреты совать свои юные рожки
бывает опасно и страшно, как в гриммовской сказке.
Не очень прилично подглядывать в чьи-то окошки.
Рискуешь пропасть в миражах саламандриной пляски,
где ты на ковре у огня, со стаканом глинтвейна,
не в силах глаза отвести от горящих поленьев,
вздыхаешь о той, что строптива, легка, чародейна,
о той, что холодную дрожь превращает в кипенье
расплавленной крови, мучительно-сладкого яда,
который ты выпил из рук её с нежной улыбкой…
Она упорхнула, а кажется, всё ещё рядом --
серебряным снегом, шелками и музыкой зыбкой.