Луны прозрачная извёстка
лилась по капле спозаранку
на белых бабочек Амхерста -
и бабочек летали ранки.
Сияли бабочками розы,
курчавя лёгонькие формы.
Авторитет советской прозы
был этой хрупкостью подорван.
А выше, выше, выше, выше
сияли пряди белизною
той, что из-под родимой крыши
чернильной вытекла слезою,
но выйти плотью не посмела?
не захотела? не смогла?
Кому теперь какое дело
до той которая бела,
белее роз и снегопада,
белее ярости январской,
той, что занозою-наградой
вонзилась в русский мой тартарский.