Снег лежит, как будто творожный крем, в зимний день намазанный на пирог. Облака расправились, дали крен, и посыпал ветер их за порог. А луна с тарелку, цепляет край горизонта, янтарна и велика. Вот она встаёт и идёт играть, догонять лиловые облака. Золотится небо – закат с картин. Скоро выйдет ночь, угольно-черна. Млечный путь раскрутит свой серпантин, станет меньше, выше, белей луна. Это вдохновением не назвать, это как прививка от пустоты. Вот накрыло: хочется рваться, рвать. Вот накрыло: ты или, нет, не ты… Это как болезнь – за семь дней пройдёт. Это как под мышкой за тридцать семь. На катке впервые залили лёд, первый лёд безудержно нужен всем. И бегут мальчишки со всех сторон. Им теперь лишь клюшками бы стучать. Я дремлю над россыпью макарон. Кость в тарелке – будто эфес меча. И плохого вроде бы не видать, но на сердце что-то опять не так: Накрывает чёртова благодать, и опять мараю по пол-листа.