На много миль вперёд сказав, “прощай”, и попросив прощенья, глаза, опять, для слёз, чисты, и воздух сладок, для свечи беззвёздной ночи. Вдали холмы, вздымая свои груди, прохладным эхом обесточив чуткий сон, вдохнут бездонным притяженьем шум овражный; и белая кора берёз, питая млеком тусклый взгляд бродяжек, зарубки слёз любовно сохранит, на много миль вперёд… Оставив, на потом, суды и пересуды, пустого неба многотонный плен, прольётся, как кисель осеннего тумана, на тихие замшелые кресты, на красно-бурые оградки сельских кладбищ, где учатся, воистину, молчать, и сеять ветер в дымовые трубы.