Со смехом пёрли на Голгофу, срывая горло и кресты. Вертеп кровавый. Катастрофа. Горящие в ночи мосты. И лица превратились в рожи. И кровью захлебнулась Русь... Блаженно яростный Серёжа кричал куда-то: "Я вернусь!.." Сквозь грохот массовых расстрелов, в потопе отходящих вод стихов-жемчужин пёрли перлы как пули раздирая рот. Он видел пьяные подвалы. Подвалы, где стреляли в глаз. Стихов и трупов - всё навалом. Твори в бездумье, но сейчас. Не будет ничего другого в кровище, в синеве кишок. Цена высокая для слога. И потому - бессмертен слог.
И ангелы, и херувимы - все разбежались, кто куда. А вот поэты - так ранимы! И умирают. Навсегда. И на виске поставят точку чужой, недрогнувшей рукой...
Он жил в России страшной ночью. И Родину любил - такой.