Под ворохом жёлтых слов, измятых, уже прогнивших,
так много ещё голгоф отыщется – на афишах
великого незнакомца, смеющегося за сценой.
То стаи, то – ветром сталь твоих самолётов глушат
последние паруса на ветках, уже уснувших;
и небо стекает в кольца на море дождей осенних…
Но вот они говорят, – закладывая страницы
Шекспира и ноября, как с новой зимой смириться,
дыханием вязко, остро – прохожие лицедеи.
И ты благодарен за – мгновение на подмостках,
за капли в твоих глазах, за непостоянство воска
над лезвием горизонта холстиновой одиссеи.
Ты смотришь листвой в огонь, оправдываешь – по лицам;
и сердце растишь в ладонь; и пусть уже – серебрится
в твоих пилигримах, в сотах…
и думаешь: цел и целен.