В тот год не выдался урожай, все ждали голода и смертей, и муж сказал ей : "Нельзя рожать, мы не прокормим ещё детей". Она была упрямо-тверда, и слушала только Голос, который шептал, что придёт беда, коль срежет невинный колос. И молча вЫносила свой груз, под градом соседских реплик, и нарекла ребёнка Хесус, и мальчик тот вышел крепким. И, до пяти с половиной лет, в штормящем житейском море, он был для семьи как в окошке свет, и с ним отступало горе. А как-то летом, в кромешный зной, он в поисках приключений, решил переплыть на берег другой и был унесён теченьем. Его нашли на второй же день, целёхоньким, будто спящим, и только смерти чужая тень острила черты щемяще. И хоронили деревней всей, в молчании беспробудном, но кто-то выпустил голубей, и все зашептали:" Чудо..." А мать, слезинки не расплескав, скрывая тоску и муку, сказала мужу : "Ведь ты был прав. " и сжала до хруста руку.