Клочки меня, как Траурницы крылья, Присутствия эффект воссоздают на вечности ветру. Фенциклидином, ангельскою пылью, Уродливое "Я" в котомку соберу, За плечи. И даже мастера кровавых дел заплечных, Предпочитают имя вслух мое не называть, Являя морок через сумерек разлом, Путей, настолько же кривых, насколько млечных, Когтями древних страхов начинаю рвать, Живую плоть в полях иллюзий смертных, Тела надежд на бога из машин, Ломаю линии пугливых взглядов интровертных, Я поднимаю вглубь, и низвергаю до вершин. Врываюсь в мир материи без спроса, Внезапным звездоапАдом, стаей воронья, Предвестник Черных Бурь последнего вопроса. Теперь ты знаешь мое имя. Это я.