СДОБА ДНЯ
Окунаясь в поэтическую стихию Елены Рышковой, попадаешь в неожиданный и отличительно своеобразный мир женской души – современницы, независимой от современности, то есть верней от её литературных «форматов», которые сейчас в ходу, если не сказать – в моде… Поначалу я испытал вопросительное удивление – передо мной естественные, порой весьма искусные стихи и при этом – безыскусные, порой лихо пренебрегающие привычной рифмой, заставляющие признать необычное право автора писать так, как считает нужным, по велению музыкальной интуиции, а не какого либо канона. И то, что можно было бы считать слабостью, небрежностью, каким-то чудом встраивается в общее неразъёмное целое. И даже возникает чувство нечаянной благодарности за такую свободу обращения с общепринятыми правилами стихосложения, которые предсказуемы и способны надоесть. Не секрет, что нынче в современной стихотворной продукции преобладает высокая, я бы сказал – жонглёрская ловкость в перетасовке традиционных форм (с одной стороны) и ныряние в безбрежное море верлибра, точней – половодье спонтанного мнимо многозначительного текста (с другой стороны). Потому я не смог удержаться от искушения озаглавить свое вступительное слово - «Сдоба дня» (по одноименному стихотворению Елены), где есть строки:
ну, а мне надкусывать пора
сдобу дня, желтеющую сочно,
впереди конец садовой – точно.
я ещё не прожила вчера.
Ибо это именно так: её книга – не на злобу дня… А на сдобу, порою горькую сладость или сладкую горечь. Вспоминается Пастернак:
Привыкши выковыривать изюм
Певучестей из жизни сладкой сайки…
Стихи Елены – полнота жизни, богатство мироощущения, чуть ли не японская тонкость образной и изящной символики:
в белом шуме бессонницы мир опадает
лепестками японской сливы.
три прозрачных слезинки на долгую память
растворили закат красивый.
по деревьям согнулись поклоны ветра
что метёт от начала к исходу.
кто придумал, что можно захлопывать двери,
если выхода нет и входа.
у песочного сада на талии вето
кушаком золотого шелка,
и осыпала сакура шляпу рассвета
там, где ищет луна заколку.
то, что чёрным окрашено станет белым,
ну, а белым черните брови.
по спиралям и кольцам сада вселенной
убирает плоды садовник.
(Сад камней)
Наплывы музыкальности, мелькание красочности, четкость и смутность (расфокусировка) – благодаря всему этому где-то за лесом стихотворений угадывается радуга – то возникает, то тает… Много света, свечения, но недаром я упоминал и о горечи – от нее никуда не денешься:
проснуться не в своём бреду,
дом постепенно узнавая.
вам кажется, что я больная,
а это просто день в снегу.
а это сложно с ложью жить,
жужжит волчком в стакане ложка,
чай, пересоленный немножко
слезами, можно и не пить.
Не знаю уместно ли здесь сказать о том, что любовь Елены Рышковой к поэзии обращена не только к собственному творчеству – она деятельный организатор поэтической стихии, пульсирующей в разных странах, этот благородный (и благодарный) талант ее – отличительный, и о нем умолчать не могу. Она читает сотни и тысячи чужих стихов – теперь вот наша очередь, её пора!
Можно книгу не читать подряд – она приспособлена и для свободных прогулок. Но особенно трогательны первые два стихотворения Елены Рышковой (и потом подальше - «Папе и маме»!), разделенные немалым количеством лет – я бы с удовольствием их процитировал, но они как раз в начале – начните с них!
Кирилл Ковальджи