Сорок третий апрель припозднился, простыл и простил
Шаг кочующих рот и капели повальные слёзы,
И осколок в стволе поперхнувшийся соком берёзы,
И зарытый в земле, в виде мин, динамит и тротил.
Тяжко тем кто убит, строевой нарушая устав,
Отмахнуться рукой от осколков летящих навстречу,
Свой невольный уход объяснить человеческой речью,
Если пуля в груди запечатала наспех уста.
Насмех ветер поднял оседавшую пыль. На покой
Шло далёкое эхо уставши дублировать взрывы.
А в садах за рекой зарождались черешни и сливы
И цвели, и шмели облетали луга за рекой.
Вздрогнет тёмная ночь от внезапного скрипа дверей,
Крикнет: "Стой, кто идёт!" - часовой у отрытой землянки.
Там вдали за рекой опечалились звуки тальянки,
Догорели огни в окнах вдов и седых матерей.