Мне бы только уйти в берлогу, чтоб никто за рукав пальто не тянул бы меня, не трогал, не искал бы, совсем никто. Понимаешь, это так страшно: когда, вроде бы, есть что терять, не бросаешься в рукопашную, но жалеешь, что не наплевать. Наблюдаешь почти улыбчиво, как стекает гранатовый сок из сквозного уже привычного из-под рёбер вниз наискосок. Улыбаемся, глубоководное. Море - морем, всему свой край. Голодание ли кислородное... не выёбывайся, умирай. Запахнись поплотнее полами шерстяной чешуи-пальто, пусть останутся нервы голыми - ты рептилия или кто? Кровь холодная, совесть чистая или как там её назвать. Помнишь, небо такое лучистое, тебе будет его не хватать. Всё равно ты летать не научишься. Богу - богово, дуй в свой ад, как по небу опять соскучишься, тут же вспомни, что сам виноват. Ненавижу надежду – фальшивка, сучка мелкая, жалкая блядь. И теперь я хожу с нашивкой во всю спину "не кантовать".