Из ослепительно сияющего мрамором и хрусталём холла я вхожу в кабину лифта, как в огромный тёмного дерева таинственный шкаф. Нет, нам не Нарния. На грани слышимости мягкое шипение закрываемых дверей, и я оказываюсь в плотной, как байковое одеяло, тишине, втягивая ноздрями слабый аромат электричества, лимонного антисептика и воска. Правильно, натёртые им вощёные дубовые панели, бронзовый поручень, предохраняющий натуральное серебряное зеркало от слишком тесного контакта тел. Под ногами – толстый пружинящий ворс шерстяного ковра. Монументально. Но я предпочёл бы хай-тек, чтобы вместо зеркал была выгнутая стеклянная стена. Хотя, не смотря на весь внешний винтажный и помпезный шик, внутренности и механика у этого лифта сродни той, что запускают шаттл на околоземную орбиту. Пара секунд щекочущей в желудке невесомости, внутренности сжимаются, я инстинктивно приподнимаюсь на носочки туфель и смотрю на улыбающегося человека – лифтопопутчика. Что-то в его улыбке не вяжется с его обликом. Свет в кабине приглушённый, интимный, пространство рассчитано человек на десять, не меньше, да и стою я возле зеркала по диагонали от него, он же нетерпеливо жмётся к дверям и услужливо заносит руку над кнопками. - Вам куда? Я, скривив губы с подобие светской улыбки, лезу в нагрудный карман, чтобы посмотреть выданное направление и сверяюсь с написанным: - Четвёртый круг. Человек кивает и улыбка его несколько вянет, теперь, сфокусировав взгляд, я в состоянии разглядеть, что вся кожа на его лице и шее сшита из лоскутков, швы ещё свежие, вздувшиеся, но так искусно наложены, что общего вида удивительного лица не портят. Если бы это лицо не было столь тонко и благородно вылепленным Создателем, я бы дал ему единственное, мгновенно пришедшее на ум определение – скотско-похотливое. Оторвав, наконец, задержавшийся взгляд от его лица, заглядываю под его руку с пальцем, нажимающим мерцающим синим неоном, так неуместным здесь, цифру «четыре», и вижу уже горящую нажатую кнопку «семь». Понимающе киваю сам себе, просовывая палец под внезапно сделавшийся тесным воротник рубашки, сглатывая липкую шершавую слюну, и ляпаю какую-то глупость: - Да, вам ниже. Его благостная улыбка вновь вспыхивает, от которой в уголках губ красновато-жёлтой сукровицей расходятся швы так, что обнажают, как мне показалось, ещё хорошо прожаренную сочную плоть, и провожает меня до распахнувшихся дверей. Из зёва тёмного коридора повеяло сыростью, плесенью и безнадёгой. Я, поёжившись, решительно шагнул туда, слушая, как под мягкое шипение закрываемых дверей он сказал вслед: - Не первый раз сюда попадаю. С нетерпением жду в гости. Я быстрее пошёл по коридору, чувствуя, как меня подхватывает метущийся вихрь, способный разорвать тело на атомы, но не делающий этого, и вспоминаю, где я мог его видеть при жизни.