Я аккуратно беру тебя за волосы, с удовольствием ощущая пальцами их мягкость, светлые пряди струятся меж пальцев, и немного запрокидываю твою голову назад, чтобы заглянуть в глаза. Миры хороводами проносятся по твоей потемневшей голубой радужке, галактики рассыпаются в прах, звёзды взрываются, вселенные создаются и рушатся всего в один момент, когда наши взгляды встречаются. Ты, конечно, всё понял и сразу же перестал выдёргивать свои руки из кожаных креплений по бокам стола. Не менее аккуратно я уложил твою голову обратно, следя, чтобы ты никоим образом не стукнулся лбом о столешницу. Мне было бы жаль видеть на твоём белоснежном гладком лбу красную шишку, а то и безобразный синяк. Потому что, когда я закончу, ты будешь ещё более привлекательным, чем сейчас, хотя.. живым, думаю, недолго. Я не надеваю перчаток. Потому что я люблю чувствовать, как мои пальцы горячо липнут в вязкой крови, а свежая их почти обжигает, не передать просто, насколько это приятно. Провожу ладонью по гладкой коже спины, и следом, как пенное кружево за судном, стелятся боязливые и зябкие мурашки. Это тоже красиво, жаль, что ты не видишь. Ладонь останавливается на крестце, и пальцы нежно кружат подушечками по мягкому бугорку над самыми ягодицами. Тут будет первый надрез. Скальпель скользит неслышно, рассекая верхние слои кожи, затем мышечную ткань. Ты молчишь, хотя, всё чувствуешь, всё, кроме болевых ощущений. Для пользы дела я ввёл тебе лошадиную дозу обезболивающего, мне совсем не хочется слышать, как ты воешь от боли и отчаяния, меня бы это несколько сейчас нервировало и отвлекало. Постепенно я добираюсь лезвием до шеи, снова веду вниз и так несколько раз, пока твой позвоночник полностью не оказался освобождённым от кожи и мышц. Далее я предельно осторожно выскабливаю сухожилия и остатки такни на позвонках и межпозвоночных хрящах. Если делать всё аккуратно, то крови будет мало, у меня получилось, а ту, что всё же сбегает ручейками по полотну спины, я промокаю смоченной в слабом растворе перекиси губкой. Освободив позвоночник от ненужной плоти и часть рёбер вместе с ним, далее каждую косточку позвонка до самого копчика, я позволяю себе несколько минут любоваться открывшейся картиной. Сизоватые в розовых разводах кости тускло и влажно сияют, оттенённые красными краями аккуратно взрезанной ткани по бокам. Потом я беру неширокую атласную ленту густого винного цвета, она чуть темнее твоей густеющей крови, но сочетание этих оттенков повергает меня в эстетический экстаз. И я шнурую твой позвоночник начиная от шеи. Поддев край ленты под самый верхний под шеей позвонок, я продеваю её полотно под каждым из них, протаскивая через рёберные кости, крест-накрест, а когда книзу рёбра закончились, я просто оборачиваю позвоночник тёмно-карминным атласом. Да, на копчике я соорудил довольно пышный бант, тебе идёт. При звуках включенной дрели ты дёрнулся, словно от тока, наверное, обезболивающее начало понемногу отпускать, а первый шок прошёл. Это не страшно, всё равно, ты двигаться уже вряд ли сможешь, но я тебе помогу. Я не хочу отвлекаться, но невольно наклоняюсь, чтоб ярче уловить ноздрями головокружительный аромат парной крови, нюхаю у самого банта, и, кажется, слышу ток замедляющейся крови в твоих венах. Надеюсь, ты сильный и не умрёшь от болевого шока, я ведь позаботился о тебе, насколько смог. Визжащим в крошащихся костях длинным сверлом на максимальных оборотах, это чтобы не особенно сильно повредить ткань разрывами, я проделываю аккуратные отверстия в твоих ногах и руках. Ровно по пять в каждой из конечности. Хотя, я был аккуратен, брызжущую кровь то и дело приходилось промокать, это чуть не испортило всю работу. Когда всё было готово, я подвесил тебя на тонкой, но прочной проволоке, продетой в отверстия, к балке, закреплённой под потолком. Скажу тебе по секрету, я довольно долго и ответственно трудился над этим сооружением и теперь, нажав несколько рычажков, я заставляю твоё тело, пусть и немного нелепо, но весьма грациозно, танцевать, подобно совершенной марионеточной кукле. Теперь я могу расслабленно расположиться в кресле напротив и наблюдать, как ты танцуешь, самая великолепная из кукол. Твоё лицо так трогательно бледно, а когда ты силишься открыть рот и издать страдающие мучительные звуки, с твоих губ капает розовая пена, увы, мне пришлось пробить твою гортань в двух местах, чтобы закрепить голову в нужном положении. Не важно, что сигарета пропиталась кровью и липнет к пальцам, я с наслаждением курю, рисуя губами причудливые прозрачные дымные завитки, утомлённо откинувшись на спинку кресла, и наблюдаю твой последний танец.