И далее — непрочный лёд в реке
И сто страниц на мёртвом языке.
И слушает внимательный покойник
В соседней роще беличью кадриль,
И комьями слетают воробьи
На каплями гудящий подоконник.
Уже весна, и в полдень рыбий жир
Течёт на талый снег сквозь этажи,
Цвётет герань в натопленных квартирах,
На ланч плывёт из офисов планктон,
Филолог выпивает две по сто
За вновь переведённого Шекспира.
Он видит снег и в луже мокрый бинт
И понимает, что успел забыть,
Как умер тут. Как будто не об этом
Последняя прочтённая глава.
Что главное — пойти и лечь в кровать
И слушать март до самого рассвета.