и щурится рассвет подслеповатый
сквозь шторы пропитавший никотин,
и мы с тобой последние солдаты,
которых больше некому спасти.
сидим и шьём друг друга на живую,
прикладываясь к градусным осям
отсчёта. ну, давай, за ножевую,
за огнестрел - уже по пятьдесят.
а помнишь, как по осени трепало,
и мыслилось, последнее дышу?
и мы сходились снова для привала.
ты пишешь, брат? конечно, я пишу.
вот только больше розовым харкаю
и всё трудней проснуться по утрам.
не поднимай до срока этот камень,
а лучше, брат, давай-ка по стограмм.
и тянутся спасительные нити
из собственных переплетённых жил,
и кто-то сверху смотрит: что, сидите?
и разрешает чуть ещё пожить.